— Уничтожить проявленный мир? — переформулировал Серега.
— Засветить фотобумагу раз и навсегда? — вспомнил я о предложенной метафоре.
— Да, именно так: раз и навсегда, — произнес проникновенным голосом Инструктор. — И как раз для этой, так сказать, цели за миг до Мига Повторного Начала Бесконечного Пути во сне Белого Черный Адепт и создает Полигон Обеспечения Практического Спасения Абсолюта. — И Инструктор перешел наконец к утилитарным планам: — Дело тут, собственно, вот в чем. Однажды Черному Адепту чудесным образом открылось, что, если донести до Начала Начал мысль об уничтожении феноменального мира, он и исчезнет. И это даже, собственно, и не мысль в чистом виде, а некий такой, знаете ли, визуальный образ… Если вообще-то можно отделить визуальное от вербального… Тут, собственно, вот какое дело: как-то раз представил он себе явственно, что когда-нибудь представит, как в центре Вселенной возникает энергетический вихрь с мощной центростремительной силой. И как эта антиматериальная воронка затем всасывает в себя всё сущее, включая его, Черного Адепта, собственное сознание, которое является спящим сознанием Белого Адепта, а по сути, как мы знаем, — единственным сознанием. Ничто, таким образом, соберется в точку и станет Всем. Но Всем, теперь уже наделенным Сверхсознанием. Далее по вышеприведенному тексту.
— А где этот центр Вселенной? — спросил Гошка.
— Вообще-то везде, — ответил Инструктор.
— Как это? — не понял Гошка.
— По теории относительности Эйнштейна, любая точка может быть принята за центр, — пояснил Серега. — Куда наблюдатель ткнет, там и центр.
— Как говорил комбат Елдахов, ядерная бомба всегда попадает в эпицентр, — вспомнил я.
— И здесь может быть центр, — ткнул себя пальцем в грудь Гошка.
— Запросто, — кивнул Серега.
— Я — центр Вселенной! — восхитился Гоша. А я рассмеялся.
— Раньше был ты, Гошка, пуп земли. Теперь пошел на повышение.
— Вот такие, значит, пироги, — напомнил о себе Инструктор. — Таким, значит, всё образом.
— Это всё, господин Инструктор, понятно, — сказал Серега. — Только непонятно, в чем затык?
— Товарищ, — сказал Инструктор.
— Что «товарищ»? — не понял Серега.
— Называйте меня товарищем Инструктором, так мне привычней.
— Хорошо, — пообещал на будущее Серега.
— А проблема, собственно, в сомнении, — пояснил Инструктор. — Черный Адепт, он хотя и адепт, конечно, но прежде всего — человек.
— Неужели тот, кто пробился в разводящие, может сомневаться в силе своего воображения? — удивился я.
— Он не только может в чем-то сомневаться, но может даже и ошибаться, — сказал Инструктор. — Великий Адепт впитывает в себя в процессе своего саморазвития все, в том числе и сомнение. Разве может быть сознание, лишенное одного из свойств, полным? Теорема Геделя гласит, что любая сложная формальная, так сказать, система должна быть противоречивой, чтобы быть полной.
— И еще срабатывает, видать, универсальное положение Картезия о том, что можно сомневаться во всём, кроме своей способности сомневаться, — блеснул своей эрудицией — мол, нас тоже не на мусорке нашли — Серега.
— Но вот Будда… — хотел я было возразить обоим. Но Инструктор прервал меня резко и не без апломба:
— ЭмЧеЭс.
— Не понял, — не понял я.
— Будда — мастер частного спасения, — пояснил Инструктор. — Предложенный им путь индивидуального избавления от страданий не решает задачи спасения мира. Поэтому ставить его в пример в данном, так сказать, контексте некорректно. Вольно буддам не сомневаться, когда решают они свои персональные — а если вещи называть своими словами — шкурные вопросы.