Около кровати стоял отец и раскачивал балдахин своим мечом, который уже понаделал изрядное количество дыр. Из чего я делаю вывод, что меня будят очень долго. Ткань трещала, нитки разъезжались. Этот процесс меня так завлек, что я полностью сосредоточился на воссоединении прорех в одну. И тут до меня дошло, что адский шум раздается не в моей перепитой голове, а со стороны:
– … да я тебя сошлю драконов разводить! Будешь всю жизнь дерьмо за ними подбирать! Младшим скотником, без права повышения…
Дальше слушать смысла не было, ничего нового. Я расслабился и откинулся назад. Это движение стало последним бастионом стойкости балдахина. Раздался режущих слух звук рвущейся ткани и бесконечно долгая секунда полета. Прикроватился я неудачно: ударился головой о чью-то твердую черепушку. Повернувшись в сторону твердыни, я признал Аквидора. Тот выдал мне многоэтажную фразу по-орочьи и повернулся на другой бок. Я офигел: выходит, что какофония, производимая моим державным родителем, разбудила только меня.
В воздухе стояла звенящая тишина. Тело нервно дернулось. Повернув голову, я увидел Повелителя… точнее двух, но изо всех сил старался собрать их в одного. Они упорно расползались в стороны и задумчиво смотрели в окно. Такая поза отца не сулила мне ничего хорошего. Вот теперь я насторожился. Лучше б он орал дальше, пар повыпустил.
– Я принял решение, Громвэдхазьер. Его ты узнаешь на вечернем совете.
Тело покрылось холодным потом, зрение мгновенно прояснилось. А вот это уже критическая ситуация. На совете оглашают исключительно указы, возразить не получится, это приговор.
Повелитель быстрым шагом направился прочь из комнаты. Слуга, согнувшись пополам в поклоне, закрыл двери. Я перевел взгляд в потолок. Мысли путались. То охватывала радость от предчувствия скорых перемен, то беспокойство.
Тяжело вздохнув, я сполз с кровати, цепляясь за чьи-то ноги. Распрямившись, сразу почувствовал атаку головной боли. Ох, что ж я натворил вчера? Память пока отказывалась показывать мне любые события сроком давности более чем один час.
Я наметил траекторию пути к ванной и честно попытался ей последовать. Вышло не очень, меня постоянно мотало с курса. Но главная цель была достигнута. Рискуя утонуть, я прыгнул в бассейн. Холодная вода обняла мое полудохлое тело. Вынырнув, я откинул с лица мокрые пряди волос и почувствовал, что потихоньку оживаю. Тошнота отступила, правда её место в желудке тут же занял зверский голод, но против этого гостя я не возражал. Да и предметы перестали двоиться. Поплавал еще, уже с удовольствием.
Пора было будить остальных. Лицо расплылось в ехидной ухмылке. Взяв два ведра с холодной водой, я направился в спальню. Картина не изменилась, друзья не двигались, словно и не дышали. Одно ведро с лязгом встало на пол, расплескав воды на ковер. Удобнее перехватив второе, я размахнулся и облил лежащих вперемежку дроу.
Реакции не последовало. Не огорчившись, я забрался с оставшейся тарой на кровать и постарался сымитировать водопад. Вот это возымело успех. Друзья слабо зашевелились. Я не стал ждать, пока они придут в себя, и растащил этот живой клубок по отдельным личностям.
Теперь, когда при каждом были только его конечности, дроу более осмысленно старались вернуться в мир живых.
Дретгор то и дело охватывал голову с разных сторон, словно та разваливалась на куски. Хотя, возможно, так оно и было…
– Зачем, Гром, - Прохрипел он. - Ну зачем надо было устраивать это идиотское соревнование?
– К-какое? - Ничего не помню. Да что ж такое!
– А с гномами, кто больше самогону выпьет…
– И кто победил?
– А кто-то должен был победить? - Несмотря на страдание, Дретгор был само ехидство. - Через три литра две компании разбились на одиночные поединки.