— Тебя пытался отцепить, придурок!
— Посмотри на Аполлона, раззява! На минуту задуматься нельзя!
— Ах, значит, так ты задумываешься?! Лучше б ты вообще этого не делал!
Вот теперь я и впрямь испытываю страсть! Страстное желание придушить его на месте, при свидетелях. Сам постоянно витает в облаках, еще ни на одном деле, ни разу не концентрировался, а я... один-единственный раз за все эти девять лет позволил себе маленькую реминисценцию и на тебе! Ничего доверить нельзя! Бестолочь зеленая... Ой, а почему зеленая?
— Морган, что с тобой?
— Я же говорю, меня тошнит! Ты меня укачал!
— Надо же, всего лишь потанцевали, а уже беременный... Эй, стой, не здесь!
Фиг с ним, Аполлоном прекрасноруким! Точнее, теперь уже безруким. Если моего напарника вывернет прямо здесь и сейчас, нас наверняка отсюда попросят, и не в самых учтивых выражениях. А для нас теперь единственный шанс не провалить дело — это отследить момент возвращения руки на родину.
— Потерпи, видишь, мы пришли! — Я торможу наш тандем у входа в заведение, с мерцающей табличкой в виде мужской фигурки. Очередной Аполлон, наверно. Или Гиацинт. Или кто у них там, в Греции, за отхожие места отвечал? Не, не Цербер — непохож.
Внутри, слава богам, нет очереди. Всего один мужик — средних лет, седой, но очень хорошо сохранившийся. В элегантном длинном плаще со строчкой, белом, без единого пятнышка. Руки моет. Эти ребята все такие — следят за собой. Ночной крем, дневной, сумеречный — черт их знает! Пока моя жертва алкогольной интоксикации отдыхает в звуконепроницаемой кабинке, я усиленно делаю вид, что зашел сюда, исключительно чтобы тоже вымыть руки. А этот, зеленоликий, что в кабинке, вовсе не со мною!
— Вашему приятелю плохо? — Тихий, участливый голос над ухом. Подскакиваю от неожиданности.
— Наверно, выпивка впрок не пошла. Сам не пойму, с ним.
— Больше похоже на отравление, молодой человек.
— Вы врач?
— Да. Впрочем, уже в отставке, почти полгода. Хирург. Я посмотрю вашего друга, когда он, э-э-э, освободится? Не нравится он мне... — Двусмысленная фраза. Хотя. Пенсия пенсией, а клятву Гиппократа никто не отменял. Правда, он хирург. Но и я не токсиколог!
— Буду очень благодарен. Что-то с ним странное сегодня. Полтора глотка — и такой эффект! — Протягиваю ладонь для рукопожатия. Что еще нужно для знакомства? Повод и место! А сейчас что повод, что место — одно другого стоит... — Амано Сэна, государственный служащий.
— Кассиан Муракин.
— Вы русский? — уточнил я исключительно из вежливости.
Русские со своим Циолковским покорили Космос первыми — и около двухсот лет назад заполучили в этом деле такую фору, что большинство планет колонизировались ими же. Потому и язык, гордо именуемый галактическим (ну да, в одной же галактике живем! Вот и галактический!), возник на базе славянской группы. И русских в Федерации немерено. Моя любимая Страна восходящего солнца, правда, тоже времени даром не теряла: осознав, что в плане технического прогресса ей ничего не светит, потому, как великий единый Китай все равно производит любую технику в сто крат дешевле, она сделала ставку на культурные ценности — и не проиграла. Уже в прошлом веке Россия стала крупнейшей космической державой, а Япония с успевшими примазаться Великобританией да Францией — законодателями моды, центрами культуры, как популярной, так и традиционной. Зато Америка сделалась обладателем прав на Галактическую сеть — тоже некисло. Правда, русские постоянно им что-то взламывают... Та-а-ак, а что, рукопожатие все еще продолжается?
— Да, частично русский. А у вас странный цвет глаз для японца. Очень необычный.
Моя ладонь, наконец, выскальзывает из его хватки. Спокойно. Не забывать, что добрый доктор — того же цвета, что мои гляделки. Не то чтобы я относился к лицам данной ориентации, как к людям второго сорта. Нисколько. Но, учитывая тот факт, где мы сейчас находимся...