— Мне кажется, Никола, — сказал Кер слуге, — что мы как следует растормошили этот город. Мне это напомнило, как взбалтывают настойку в бутылке. А сейчас мне пора к королю. Мой всегда улыбающийся Никола, подай-ка плащ!
На самом деле нормандец Никола улыбался очень редко. Если по внешности судить о характере, можно с уверенностью утверждать, что слуга постоянно находился в состоянии желчного недовольства — недаром белки его глаз пожелтели. Никола медленно, словно нехотя, переводил взгляд с одного предмета на другой. Уголки его губ были опущены, голова имела форму груши, щеки и подбородок были цвета созревшей сливы.
Слуга с мрачным видом подал хозяину плотный плащ, роскошно отделанный белым мехом горностая.
— Неужели, господин, вам обязательно идти сегодня ко двору? — спросил Никола. — Сударь, вы достаточно поработали сегодня. У меня в голове жужжат, как пчелы, все ваши указания.
— Никола, меня там ждут. Если король ждет, его подданный должен повиноваться, в особенности, если он является казначеем.
— Мне не повезло с хозяином, — пробормотал Никола. — Он вскоре умрет от перегрузки. У меня тогда не будет хозяина и я стану голодать.
Жак Кер взглянул на круглый животик Никола и улыбнулся.
— Ты долго проживешь благодаря своим накоплениям, — сказал он, но, посмотрев на плащ, недовольно нахмурился. — Неужели сегодня так холодно, что мне нужно надевать это?
— Неужели, господин мой, я бы его вам подал, если бы не считал, что сегодня лучше надеть его?
— Ты прав, — признался Кер. — Я знаю, что в этих делах ты разбираешься лучше меня.
— Я всегда прав, когда дело касается вашего комфорта и здоровья, — заметил слуга. — А вы, мой хозяин, никогда в таких случаях не бываете правы.
— Ну, я бы так не сказал, — ответил Кер. — Ты должен признать, что в случаях более важных, чем погода, я разбираюсь лучше тебя. Ну, Никола Всесведущий, веди меня. Мы сегодня отправимся пешком.
Они спустились по каменной лестнице и вышли на улицу через медные ворота. В воздухе повеяло холодком, и Кер вновь должен был признать правоту Никола, выбравшего для хозяина теплую одежду. Кер плотнее завернулся в плащ и зашагал так быстро, что Никола пришлось бежать трусцой, чтобы не отстать от своего хозяина.
— Мастер, мастер, — протестовал слуга, — неужели королевские дела не могут подождать еще несколько минут? Вы хотите устать? Вы уже не молодой человек, чтоб шагать так быстро!
Керу не понравились эти слова.
— Может, я не так молод, — ответил он, оглядываясь, — но я обладаю силой двадцатилетнего юноши. Никола, тебе не следует укоризненно качать головой. Ты моложе меня на целых десять лет, но по сравнению со мной ты — просто старик! Я могу больше работать, быстрее шагать и лучше рассуждать, чем любой из моих знакомых.
— Хозяин, вы можете переспорить любого, — пыхтел Никола.
Парижане хорошо относились к Жаку Керу, в отличие от остальных придворных. За Кером и его слугой буквально по пятам шагали взрослые люди и мальчишки. Они напоминали хвост яркой кометы. Кер слышал приветствия, доносившиеся до него из таверн и жилых домов:
— Это идет казначей!
— Это храбрый, добрый Жак!
— Лисица Жак, наш друг!
Кер доброжелательно, с юмором отвечал на подобные приветствия. Было ясно, что ему нравилось такое отношение.
— Сударь, — отрезвил своего хозяина Никола, — они так же радостно приветствовали бы и палача!
Когда Кер и его слуга достигли рва, окружавшего Лувр, Кер вдруг остановился.
— Никола, — резко сказал он, — ты получил какую-либо весточку от сира д'Арлея?
— Разве я смог бы об этом промолчать?
Разве Кер не знал, что этот вредина Никола почти никогда не давал прямого ответа? Никола, как правило, на вопрос отвечал вопросом.