А этот, как его… Тот вообще — Себастьян ему и Марию ибн Даудом! Такое пишет!!! Бывало зайдешь к нему в гости, а он глаза от пола поднять не может — стыдно ему! А ничего — пишет. И кушает! Кушает и пишет… Потому и кушает, что пишет… Потому и пишет, что кушает… А вот еще, кстати…
— Что ты от меня хочешь? — устало спросил Одиссей, притормаживая прямо у памятника Крупному Гуманоиду с бутербродом, с надеждой глядящему в Светлое Будущее (имеется в виду, естественно, гуманоид, у бутербродов похоже нет светлого будущего). — Ты хочешь, чтобы я тебя пожалел?
— Я хочу, чтобы ты проникся ситуацией!
— Я проникся, — Одиссей искоса посмотрел на Тарика и тому показалось, что Одиссей его не увидел.
— Ну не насквозь же… — жалобно пробормотал полковник Таргитай.
— Где люди? — глухо простонал Одиссей. — Люди где?! Ищу человека!!!
— Ты бы лучше о себе подумал!
Одиссей резко повернулся к Тарику лицом, поймал его скованными руками «за грудки» и доверительно проворковал:
— Ну подумаю, ну плюну на все. Ну буду жить Как Все, что дальше?! Вот это?!!
Одиссей с еле сдерживаемой яростью подтянул Тарика к статуе Большого Гуманоида и для ясности потыкал полковника в надкушенный бутерброд.
— … и с икрой! — выдавил из себя полузадушенный Тарик.
— Кто с икрой? — слегка опешил Одиссей и немного ослабил хватку.
— Дальше будет! — радостно откликнулся свободно вздохнувший Тарик. — Хлеб с маслом и с икрой.
— А если нет? — задумчиво спросил Одиссей.
— Значит твой рацион придется несколько ограничить. Снизить, так сказать, естественные потребности. ОбКом по НЛО издаст соответствующий ЦУПИК…
— А если все равно нет?
— Тогда еще один ЦУПИК и твои естественные потребности стремительно станут приближаться к искусственному нулю под воздействием неестественных…
— Понял!!! — взревел Одиссей.
— Ну, на конец-то, — обрадовался Тарик. — Давай я с тебя сниму наручники: все таки друг, как никак.
Но как только силовое поле на руках Одиссея разомкнулось, он сорвал с плеча опешившего полковника психоэмоциональный деструктор и обрушил его на голову… Большому Гуманоиду.
— Что ж ты памятники рушишь? Национальное достояние разбазариваешь!!! — завопил испуганно полковник, всей кожей ощущая, что завтра прямо с утра — быть ему рядовым, в лучшем случае. — О себе не думаешь, подумай хоть о потомк… ах!!!
Пока еще полковник Таргитай чуть не подавился последней частью «потомков», и было от чего. Мраморная поверхность Большого Гуманоида пошла мелкими трещинами и осыпалась, как прошлогодняя листва случайно пережившая зиму, совершенно потеряв голову, облетает от малейшего дуновения первого весеннего ветерка, а на свет лучей красного карлика, по кличке Сифон, вылупился не большой, но достаточно крупный и абсолютно рыжий гуманоид, с надкушенным бутербродом в левой руке.
— Мать честная, уже весна, а я так и не успел закусить! — восторженно сообщил гуманоид, понюхал бутерброд и засунул его в карман. — А где же ребята?
Вместо ответа Одиссей подошел к ближайшей «статуе» и замахнулся на нее психоэмоциональным деструктором.
— Погоди! — жалобно вскрикнул полковник ТГБ. — Можно я сам? — и Тарик, отобрав у Одиссея деструктор, робко тюкнул статую по темечку.
Когда мраморная шелуха опала, то вместо статуи, нескромному взору полковника, явилась дама, весьма элегантной внешности и столь же неопределенного возраста.
— Нахал! — заявила дама и влепив Тарику увесистую оплеуху, с независимым видом продефилировала своей дорогой.
— Ага! — сказал рыжий гуманоид, задумчиво глядя даме вслед, и отобрал у совершенно ошалевшего бывшего спецагента Геракла психоэмоциональный деструктор. — Все понятно.