— Вы по какому вопросу?
«Я пришел дать вам волю!» — всплыли из бездонных глубин подсознания, где-то читаные Одиссеем слова, но вслух он выразился лаконичней:
— Убью!!!
Зевс наконец поднял голову, долго вглядывался в запотевшее изнутри стекло гермошлема, а потом вдруг доброжелательно улыбнулся:
— Ах, это ты. Ну, заходи, коль пришел. Садись — в ногах правды нет.
— Мне нужна не правда, а Истина!
— А я-то думал, что ты поумнел с годами, — хмыкнул Зевс, вольготно откинувшись в своем огромном всеобъемлющем кресле, — и перестал гонятся за иллюзиями. Да ты садись, садись…
Одиссей сел где стоял, сложив ноги в соответствии с классической позой хатха-йоги, а на колени водрузил массивный деструктор, жерло которого предусмотрительно направил на извечного оппонента и антагониста.
Зевс снисходительно покивал «босой» головой, отчего по комнате весело поскакало сразу несколько шкодливых солнечных зайчиков, но Одиссей был непреклонен:
«Все равно — убью!» — подумал он и на всякий случай снял с предохранителя психоэмоциональный деструктор.
— У меня мало времени, — с достоинством объявил Зевс. — Что тебя конкретно интересует? Зачем, так сказать, пожаловали?
— Я, насчет поставок, — нехотя буркнул Одиссей.
— Имеете что предложить? — вдруг с каким-то странным акцентом поинтересовался Зевс.
— Я, насчет ваших…
— Ах, это, — явно утратил интерес к разговору Зевс. — Ну, временные трудности, неблагоприятные условия, происки проклятых… инопланетян…
«Ведь врет, а не краснеет», — слегка растерялся Одиссей.
— … в дальнейшем постараемся повысить и углубить, загладить, искупить и расширить, искоренить, привлечь к ответственности, отметить в приказе, организовать суб…
— Люди где? — прохрипел совсем одуревший Одиссей.
— Людей катастрофически не хватает. А, как известно, кадры — решают все! Но это не проблема. Есть масса путей. Будем думать, решать. Примем меры, изыщем внутренние резервы, отметим в прика… Ах да, это я уже говорил.
— Я спрашиваю — люди где?!!
— Люди приходят и уходят, а великая цель все так же призывно маячит на горизонте. И мы смело беря на себя. Сближая города и деревни, авангарды и арьергарды, фланги и э-э-э… фаланги. Стройными рядами, шеренгами, колоннами, цепью и врассыпную. Куя мечи на оралы, ваяя личность в массе… Хотя, конечно, человеческий фактор — это вам не в бирюльки играть!!! Это… это черт знает что, товарищи!
«Что-то это все мне очень сильно напоминает?!» — подумал Одиссей, смутно ощущая как голова идет кругом, стукаясь на поворотах о стенки гермошлема. — «Только вот что? Тьфу, пропасть! Никак не могу сосредоточиться… Вроде птица какая-то… Дятел, что ли? Нет, не дятел… А, вспомнил — Словоблудный Декларативник! Или нет? Декларативный Словоблудник… Или да? А может… Нет, этот — точно ничего не может.»
— Знаешь ты кто? — с тоской в голосе спросил Одиссей, улучив мгновение затишья в словесном водопаде.
— Кто? — заинтересовался Зевс.
— Демагог!
— А вот тут ты, как раз ошибаешься, — Зевс умиротворенно сплел толстые короткие пальцы на своем объемистом животе и приветливо усмехнулся. — Я — демократ. Мы все нынче демократы! А то как же? В ногу со временем, так сказать, с народом. Плечом к плечу…
— Я последний раз спрашиваю, где люди?
— Дались тебе эти люди. Люди — это термин аморфный. Диалектически более верно рассматривать их как два класса: Производители и Потребители, в единстве и борьбе противоположностей. Двуполая структура социума…
— Прощай Зевс, — устало сказал Одиссей.
— Ты уже уходишь? Но у меня же есть еще в запасе несколько минут…
— Я остаюсь! — отрубил Одиссей. — А вот ты… — и Одиссей ласково, но многозначительно погладил ствол деструктора.
— Не дури, — сурово сказал Зевс, — во-первых, история тебе этого не простит, а во-вторых, я подданный Дружественной Вселенной… есть.