— Она придет с востока! Она идет вместе с рассветом! Она придет скоро! Мама Мамбо придет скоро!
В ответ раздался рев толпы.
— Аминь!
Вдруг барабан из козьей шкуры внутри бунгало начал дрожать новым гипнотизирующим ритмом.
Это уже не был медленный, печальный ритм как прежде, а дрожащий, возбуждающийся звук. Вскоре другие барабаны, появившиеся в толпе, ответили и присоединились к нему, до тех пор пока вся толпа не начала качаться и топать ногами, двигаясь в такт странной, очень древней мелодии.
Стоявшая над ними в украшенной перьями мантии фигура наблюдала и одобрительно кивала.
— Да, дети, празднуйте. Празднуйте! Мама Мамбо умерла, но она придет скоро опять... действительно скоро!
* * *
Джун Ламберт проснулась с дико бившимся сердцем и холодным потом на лице. Некоторое время она пролежала в паническом ужасе, пока знакомый вид спальни не начал успокаивать ее. Она пролежала еще несколько минут, пытаясь убедить себя, что эта паника — просто результат ночного кошмара. Она повернула голову и с любопытством взглянула на часы у изголовья кровати. Было пятнадцать минут девятого. Странно. Она не слышала будильник. Джун повернула голову в другую сторону и обнаружила, что постель рядом с ней пуста. Она почувствовала досаду: этим утром Джун планировала встать пораньше. Она склонила голову, прислушиваясь. С кухни доносился звон посуды. Джун улыбнулась.
В следующий момент в спальню вошел Стивен Ламберт, неся две чашки чая, Он был уже одет, и Джун почувствовала некоторые угрызения совести. Тем временем он присел на край кровати.
— Ну что, проспала? — спросил он, усмехаясь. — Ты храпела, словно циркульная пила, когда я встал. Ты даже не пошевелилась, когда звонил будильник.
— Я не храпела, — машинально возразила раздосадованная Джун.
Она села в постели, взяла одну из чашек с чаем и, глубоко вздохнув, отпила глоток.
— Вот что мне действительно нужно. Я видела кошмарный сон.
Стив оторвал взгляд от чашки, в его карих глазах был интерес.
— О чем?
Джун нахмурилась.
— Я уже не могу вспомнить. Я просто проснулась с чувством панического страха.
— Это вполне обычно, — мудро ответил Стив. — Во всяком случае, говорят, что сновидения полезны.
— Это было ужасно, — продолжала Джун, игнорируя его слова. — У меня какая-то навязчивая идея, что это было что-то в Вест-Индии.
— Ага! — усмехнулся Стив. — Наследственные фантазии, нет сомнений. Это говорит кровь!
Джун досадливо надула губы, но Стив уже смотрел на часы.
— Я должен нестись, любовь моя, — сказал он, поднимаясь. — Мне надо в Магистратский суд этим утром. — Стив Ламберт был репортером местной газеты. — Я тебя увижу в Спагетти Хаус на ленче. Там ты сможешь рассказать мне про свои ночные кошмары. Ох да, еще...
Он вытащил из своего кармана объемистый, цвета буйволовой кожи конверт и сунул его ей в руки, при этом наклоняясь и целуя ее.
— С днем рождения, Джун. Я не забыл.
Затем он вышел. Джун опять легла в постель с улыбкой на лице. Она прислушалась к грохоту квартирной двери и ленивому стуку ботинок Стива, шлепавшего вниз по лестнице к уличной двери. Она вздохнула и тряхнула головой. Стив такой шумный. Она должна поговорить с ним, иначе миссис Хейзл, которая жила этажом ниже, начнет опять жаловаться. Миссис Хейзл была пожилой вдовой, которой доставляло удовольствие жаловаться на Джун или Стива владельцу дома по любому мыслимому и немыслимому поводу. Не то, чтобы она была из рода вечных жалобщиц, но она была из породы недалеких, узколобых людей, набитых расовыми предрассудками.
Джун и Стив вызывали у нее особое раздражение, поскольку родители Джун были иммигрантами из Вест-Индии, в то время как Стив был белым.