— Я о ней не просила. — Это был ее обычный ответ и обычный негодующий тон.
Джаред покачал головой. Он только хотел, чтобы бабушка провела остаток жизни в покое. Ей и его матери всю жизнь приходилось несладко, они нанимались на любую работу, где им соглашались сносно платить. А когда мать умерла, всю заботу о мальчике взяла на себя бабушка Муна. Ему тогда только исполнилось восемь лет. Джаред был настоящим дьяволенком и всегда нарывался на неприятности. А Муна кормила его, наставляла на путь истинный, читала ему, учила оставлять без внимания колкие замечания и гордиться собственным происхождением. Когда Джаред работал на Томпсона, бабушка еще находила в себе силы мыть полы, готовить еду и мести крыльцо.
Теперь же она могла бы отдыхать, посиживать в саду и радоваться жизни. Но это было не в ее характере.
— Джаред, — снова окликнула она внука спокойным голосом, в котором, однако, чувствовалась твердость. — Рассказывай, что случилось в городе.
— Случайно встретил… старого приятеля. Ничего особенного.
Бабушка недоверчиво покачала головой.
— Я что-то почувствовала, но карты сегодня оказались на редкость скрытными. Они ничего мне не сказали об этом старом приятеле.
— Этого не смогли бы предсказать даже духи твоих животных, — откликнулся Джаред, не выходя из грузовика.
— Может, и не смогли бы. — Старушка пожала плечами. — А может, они хотели, чтобы все открывалось в свое время.
Четыре года — это чертовски много времени, подумал Джаред. Слишком много, чтобы ждать еще каких-то откровений.
Единственным контактом с Авой за все это время стал один телефонный звонок, который прозвучал вскоре после ее отъезда. Но он не хотел слышать ее оправданий, не хотел знать, как и почему она предпочла ему другого мужчину.
Он включил зажигание.
— Я вернусь, — крикнул он Муне, давая задний ход. — Мне надо в последний раз повидаться с этим старым приятелем.
Джаред еле расслышал имя, произнесенное бабушкой и подхваченное ветерком, которое болью отозвалось в сердце.
— Ава Томпсон.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Из окна гостевой спальни скромного домика, который снимала ее сестра, Ава смотрела на свою дочурку Лили трех с половиной лет, весело игравшую на заднем дворе с двумя маленькими девочками из соседнего дома. Малышки возились в песочнице.
Ава почувствовала, как дрогнуло сердце при виде дочери. Лили нравилось играть на свежем воздухе, она любила шумную возню, беготню и подвижные игры с другими детьми. Но Нью-Йорк не подходящее место для девчушки, в чьих жилах течет горячая кровь и которая уже в таком раннем возрасте отличалась завидным упорством и пылкостью. В один прекрасный день эти черты характера заставят ее задуматься, кто ее отец и где он.
Ава боялась этого, но принимала как будущую неизбежность и считала, что дочь заслуживает того, чтобы знать правду.
Устало вздохнув, Ава отвернулась от окна и взяла телефонную книгу. Надо искать другое место, где можно остановиться, такое, чтобы вероятность случайно встретить там Джареда Редвулфа равнялась нулю.
— Привет. Чем занимаешься?
Ава подняла голову и увидела сестру. Под мышкой она держала коробку печенья и по стакану молока в каждой руке. Ава тепло улыбнулась.
Пока они росли, Рита всегда старалась поднять сестре настроение, если что-то приключалось — будь то резкое замечание отца или случай в предпоследнем классе, когда грудастая Тина Уайт сумела перехватить у нее роль в школьной постановке.
Но особенно забавляло и трогало Аву то, что Рита до сих пор считала, будто печенье и молоко лучшее лекарство от всякой хандры.
Рита у нас мечтательница, импульсивная и романтичная натура, подумала с нежностью Ава. А ответственный человек, практичный и осторожный, — это она.