— Геро опять собирается в кофейню Микиса, — пожаловался Такис и недовольно поджал губы. — Она опять будет болтать с англичанами, а мне это не нравится.
— Зачем ты идешь туда?
— Спросить, нет ли писем.
— Но ты уже ходила за письмами. Ты же знаешь, что никто и никогда тебе не напишет.
— Автобус привозит почту в пять часов. Когда я была там, он еще не вернулся из Никозии.
— Не пускай ее! — крикнула из окна дома Мария. — Она должна еще постирать белье!
— Иди. — Петрос кивнул в сторону дома. — Тебя ждет работа. А ты, Такис, не должен приходить сюда. Ты же знаешь, что до свадьбы не должен встречаться с Геро.
— Пока не должен… — Он окинул фигурку девушки взглядом собственника. — Осталась всего неделя… Геро, девочка, улыбнись мне!
Девушка в нерешительности топталась на месте. Что-то подталкивало ее пойти в кофейню и спросить о Дамиане. Деньги, которые он с такой беспечностью отдал ей, вселяли в Геро надежду. Пусть даже этот человек не поможет ей, она все равно должна его увидеть.
— Иди в дом, — повторил Петрос. В эту минуту дверь с грохотом распахнулась, и во двор выбежали двое его сыновей.
Искоса взглянув на своего опекуна, Геро подумала, что могла бы сейчас ослушаться его. Нет, за долгие годы она привыкла подчиняться… А Петрос порой бывал очень жесток.
Геро послушно принялась за работу. Такис и Петрос расположились во дворе под деревом и наблюдали за ней. Девушка стирала белье, а в ее голове проносились разные мысли… Дамиан… Такис… Жизнь в доме престарелых родителей мужа… Геро станет служанкой в доме мужа; старики будут то и дело попрекать ее тем, что их сын женился на бесприданнице.
Взгляд девушки остановился на маленькой сараюшке, которая в течение пяти лет служила ей спальней. Ей осталось прожить здесь всего неделю…
А потом… Шаферы пойдут в дом Такиса и вынесут матрас… девушки с песнями украсят его… На следующий день невесту нарядят, и она во главе процессии пойдет в церковь. Все вокруг будут смеяться и шутить, только невеста будет печальна. Потом они войдут в церковь, и Геро станет женой Такиса. Свадьба продлится два или даже три дня, и каждую ночь Геро должна будет проводить с Такисом…
Охваченная отчаянием, девушка застыла над тазом с бельем. Она стремилась к свободе всем своим существом, но оставалась в неволе.
— Я — англичанка! — как заклинание, шептала Геро. — Кто-нибудь должен мне помочь! Я не хочу, чтобы меня насильно выдавали замуж… не хочу! — вдруг закричала она и, не обращая внимания на двух удивленных мужчин, бросилась прочь со двора. Она только услышала, как Петрос и Такис побежали за ней. До Геро донеслись их сердитые голоса.
— Ну, она у меня поплатится за это! — кричал Петрос.
— Не беспокойся. Я сам проучу ее, как только она станет моей женой! — успокаивал его Такис.
Задыхаясь, Геро бежала по деревне, хотя и знала, что ее поймают — несколько мужчин из соседей уже присоединились к погоне. Наконец девушка подбежала к шоссе.
Навстречу ей, широко раскинув руки, двигался толстый бакалейщик Павлос. Чтобы увернуться, Геро выскочила на дорогу. Мчавшийся к деревне «мерседес» едва не задел ее, но вовремя остановился.
От неожиданности девушка споткнулась и упала. Едва она поднялась на ноги, как к ней подбежал Петрос, схватил за плечи и начал немилосердно трясти. Геро стояла в окружении сердитых людей, озираясь по сторонам, как загнанный в ловушку зверек. Ее умоляющий взгляд остановился на владельце «мерседеса». Нахмурившись, тот молча смотрел на девушку.
— Что случилось? — спросил Янис.
— Она пыталась убежать, — объяснил Петрос, и толпа осуждающе зашумела.