— Иными словами, его угодливая секретарша позвонила начальнику отдела записи актов гражданского состояния Джойс-хауса, чтобы проверить законность моего свидетельства о рождении, почти тридцать лет спокойно лежавшего в бумагах отца. И ей ответили, что оно подделано.
— Узнав, что в первоначальном свидетельстве на месте фамилии вашей… э-э… матери сначала значилась совсем другая фамилия, мы были потрясены не меньше вашего. Но еще больше нас поразило, что в графе «отец» вообще стоял прочерк. Увы, сомневаться не приходится. Берни и Фрэнк Макхьюне были вашими родителями.
Он ждал моего ответа. Но что я могла сказать? Он уже повторил — как минимум трижды, — что мои высоконравственные родители, которые никогда в жизни не перешли бы улицу на красный свет и не стали бы держать в доме собаку без надлежащей регистрации, нагло подделали мое свидетельство о рождении.
Мои родители? Должно быть, это шутка. Мои родители были самыми законопослушными гражданами на свете. Привыкшими повиноваться любому распоряжению властей, каким бы идиотским оно ни было. О боже, да они ни разу не просрочили платежа за пользование кабельным телевидением!
— Но они не относились к тому типу людей, которые…
— Улики говорят сами за себя, — резко прервал он. Я сделала глубокий вдох и собрала остатки достоинства, хотя знала, что бледна как смерть.
— Продолжайте, мистер Диди, — пробормотала я.
— Дидди! — решительно поправил он. Во второй раз за день.
— Дид… ди, — очень тщательно повторила я.
— Мисс Макхью, я понятия не имею, почему они так поступили. Понятия не имею. Но должен сказать, что это чрезвычайно предосудительный поступок, последствия которого сильно скажутся на вашей жизни.
Я кусала губу, пока она не превратилась в кусок резины.
— Начнем с того, что вам придется освободить дом номер 59 по улице Фернхилл-Кресент. Соглашение о найме было действительно только на срок проживания ваших… э-э… родителей. Учитывая ваши… э-э… нынешние обстоятельства, вам будет нужно вернуть ключи.
— Нет. Вы ошибаетесь! — Хоть на чем-то я его поймала. — Мне уже говорили, что какдочь постоянных квартиросъемщиков я имею полное право на продление аренды…
Выражение его лица заставило меня замолчать. Пытаясь не расплакаться, я надменно вздернула подбородок.
— Разве не может быть, что это всего лишь… ошибка, допущенная клерком?
Он бесстрастно покачал головой.
— А почему нет? — взорвалась я. — Что, люди, работающие в отделе записи актов гражданского состояния, непогрешимы? Это сейчас все делают компьютеры. А тогда…
— Вас регистрировалине Макхью, — хладнокровно прервал он.
— Но у меня хранится свидетельство с именами их обоих! — сделала я последнюю попытку.
— У вас хранится копия подделанного документа. Думаю, теперь вы это понимаете, мисс Макхью.
— Стало быть, я еще могу пользоваться этой фамилией? — съязвила я. Но мистер Дидди, как всякий истинный крючкотвор, сарказма не понимал.
— Конечно. Хотя мы не можем найти подтверждения тому, что имело место законное усыновление, тем не менее вы имеете полное право пользоваться фамилией, которую носили до сих пор. — Он произнес эту фразу таким тоном, словно фамилия Макхью была псевдонимом, с помощью которого темные личности вроде меня морочили голову порядочным людям.
Я не сводила глаз с серебряного ножичка для вскрывания конвертов, лежавшего на письменном столе. Эта штучка отражала свет настольной лампы и казалась достаточно острой, чтобы проткнуть человека насквозь.
Выражение моего лица заставило поверенного заерзать на месте. Он отодвинул острую блестящую штуковину в сторону, прикрыл плотным коричневым конвертом, а потом позвонил секретарше, которую делил с мистерами Дамфи и Биггсом.