— Что с Глорией?
— Не знаю. Она все еще под капельницей.
— Она в шоке, — сказала мама. — Это неизбежно, если человека избили.
И она бросила на Зака жуткий взгляд, как будто он был во всем виноват. Мне стало холодно.
— Ты ведь никогда не грабил и не… бил никого? — выдавила я из себя.
Зак посмотрел на меня. Какое-то время мне казалось, что он не собирается отвечать. Потом он откашлялся:
— Когда мы были в спортивном магазине, в городе… ночью… несколько недель назад…
Он снова посмотрел на меня, и я, конечно, поняла, что в магазин они зашли не за покупками. Мама тоже поняла, хотя, скорее всего, не хотела понимать.
— Сработала сигнализация, пришел человек. Мы его оттолкнули… он упал… из головы пошла кровь… и Адидас… пнул его в живот…
24. Про ночь
В конце концов, он вышел.
В конце концов, наступила ночь.
В конце концов, мы все легли спать.
Но до того успели о многом поговорить.
Сначала мама попросила прощения за то, что ударила Зака.
А он спросил, сможет ли она когда-нибудь простить его.
Тогда она спросила:
— За что мне тебя прощать?
— За то, что я тебя обманывал… врал… я хотел, чтобы ты думала, что я не тот, кто я есть…
Тогда мама сказала странную вещь:
— А ты, можешь ты меня простить за то, что я была такая… глупая.
25. Тебе я доверяю
Глория пришла в себя. Ей разрешили вернуться домой. Пока она была в больнице, господин Аль жил у нас. Если скажу, что все было хорошо, то совру. Хорошо не было ни секунды. Он взбирался на занавески, опрокидывал цветочные горшки, мочился на ковры и порвал три маминых джемпера. Он злобно шипел, когда мы хотели войти на кухню. Он шипел на маму, когда она хотела согнать его со стула.