Мне вдруг стало холодно. Я попятилась.
Небо быстро потемнело — наступал вечер. Я посмотрела на вершину горы. Купы сосен скрывали ее от глаз.
Что мне делать — повернуть назад, или идти дальше?
Вспомнился ужас на лице Илая, когда я сказала, что иду к вершине горы. И крик Ролонды: «Тебе нельзя!»
Это лишь разожгло мое любопытство.
Чего они боялись? Что там, наверху?
Я решила идти вперед.
Стоявший у следующего дома микроавтобус был погребен под толстым слоем снега. Казалось, на нем не ездили всю зиму.
Дорога сделала поворот, уводя меня все дальше и дальше от домов. Снег становился все глубже и все мягче. Мои сапожки то и дело в нем увязали.
Я вообразила, будто гуляю по другой планете, планете, на которую никогда еще не ступала нога человека.
Дорога все больше уходила в гору. Из-под снега вдоль обочины выглядывали большие белые камни. Сбившиеся в группки стройные сосенки торчали во все стороны.
Домов здесь уже не встречалось. Одни лишь деревья, покрытые снегом кусты да камни.
Дорога снова сделала поворот. Свистел ветер. Я потерла щеки и нос, чтобы согреть их. Потом пригнулась навстречу ветру и продолжала идти.
Я остановилась, когда впереди возникла маленькая бревенчатая хижина. Я приставила руку в перчатке козырьком к глазам и уставилась на нее.
Откуда здесь хижина?
Зачем кому-то понадобилось селиться так высоко, вдали от всех?
Она стояла посреди расчищенного от деревьев квадратного участка, в окружении корявых сосен. Рядом с ней я не заметила ни саней, ни машины. Не видно было и следов обуви.
Я подкралась поближе.
Окна запотели изнутри. Я не могла понять, горит ли в них свет.
С колотящимся сердцем я подошла еще ближе. Положила руки на подоконник и прижалась носом к стеклу. Но ничего не разглядела.
— Кто-нибудь дома? — позвала я.
Тишина. Только ветер свистит вокруг.
Я постучала в дверь.
— Привеееет!
Нет ответа.
— Жуть, — пробормотала я.
Я проверила дверь. Всего лишь толкнула легонечко.
Не стоило, наверное. Но что сделано — то сделано.
Дверь отворилась.
Из дома пахнуло жаром.
— Есть кто дома? — крикнула я.
Шагнула в дверной проем. Там было темно.
— Аууу?
Я вошла в дом. Только посмотреть.
Отсюда снег казался ослепительно-белым. Мои глаза понемногу привыкали к полумраку.
Прежде, чем я смогла сфокусировать зрение, я увидела размытое белое пятно.
Уму непостижимо! — подумала я. С пяти лет я и думать забыла об этом стишке. И вдруг он вспомнился мне дважды за день!
Мы стояли, глядя друг на друга через дорогу. Я заметила, что мужчина дрожит. Он ведь был без пальто — в одной джинсовке. Крупные снежинки садились ему на волосы и плечи.
— Что вы сказали? — переспросила я.
— Снеговик живет в ледяной пещере! — крикнул он, сложив ладони рупором, чтобы перекричать завывания ветра.
— А? Снеговик?
Да он полный псих! Зачем я вообще тут стою и его слушаю?
Человек живет в хижине у вершины горы, совершенно один, не считая белого волка! И орет мне какую-то дичь про снеговика!
— Остерегайся снеговика! — повторил он. — Тебе нельзя идти к вершине! Нельзя!
— Почему нельзя? — требовательно спросила я. Боюсь, мой голос прозвучал выше и пронзительнее, чем я ожидала.
— Ты же не хочешь встретить снеговика! — прокричал он. Большие снежинки облепили его бороду. Серебристые глаза зловеще сверкали.
— Если встретишь снеговика, — кричал он, — назад не воротишься!
Совсем крышу снесло, поняла я.
То-то он живет здесь, наверху, совсем один.
Я отвернулась. Я знала, что и так слишком тут задержалась.
Скользя и спотыкаясь, я побежала по глубокому снегу.
Я бежала со всех ног. Ледяной снег хлестал разгоряченное лицо. Сердце колотилось.
Вниз по петляющей горной дороге…
Задыхаясь…задыхаясь…
Неужели это я так тяжело дышу?