С луговой стороны низко над Волгой пронеслась, свистя крыльями, стая уток. Одна за другой начали загораться на светлом еще небе звезды. И самая крупная и яркая, отражаясь в воде, побежала за «Соколом». Неизвестно откуда на небе появились косматые облачка. Эти облачка, лениво проплывавшие над головой, механик Александр Антоныч называл «рваными шапками».
Стал порывами задувать низовой ветер. Он налетал стремительными вихрями, и по гладкой свинцово-холодной поверхности реки, уже впавшей в дрему, вдруг проносились тысячи серебряных монет, которые, казалось, вот-вот поднимутся вверх и улетят вместе с ветром.
Геннадий не знал, сколько прошло времени. Возможно, он просидел бы так, обхватив руками колени и уставясь ничего не видящим взглядом на бурлящие за кормой волны, еще долго-долго, если бы за спиной неожиданно не раздался чей-то возглас:
— А я-то его ищу!.. С ног сбился!
Геннадий не успел еще совсем прийти в себя, как рядом с ним опустился Агафонов:
— Закатом любуешься?
Геннадий молчал.
Поглядев на часы, рулевой продолжал:
— Минут через пятьдесят Ундоровские горы покажутся. Плот расчаливать будем. Возле этих гор самое подходящее место для расчалки. А на рассвете к Ульяновскому мосту подойдем.
Кивнув на протянувшийся за кормой плот, даже сейчас, в наступавших сумерках, поражавший своими громадными размерами, Агафонов улыбнулся:
— Ведь каких два плота тащим! Этакую громаду без расчалки ни под одним волжским мостом не проведешь: сразу в пролете застрянет. — Михаил как бы невзначай положил на плечо Геннадию руку: — Ну и нам, комсомольцам, сам понимаешь, во время расчалки в хвосте плестись никак нельзя. Верно?
Геннадий покосился на Агафонова. А рулевой взмахнул коробком спичек — Геннадий не приметил, когда тот скрутил цигарку, — и добавил:
— Вам с Паниным тоже придется попотеть.
Он чиркнул спичкой о коробок и, подумав, сказал:
— Вы отвечаете за тросы. Ты за горный, а он за луговой.
Сложив лодочкой руки, Агафонов поднес к цигарке плясавший на конце спички огонек. Запахло табачным дымком.
Геннадий спросил:
— Миша, а чего мне… делать?
— Чего делать, говоришь? Перво-наперво проследить за сплавщицами, чтобы они вовремя вытащили из воды постоянный трос, когда на «Соколе» сбросят его с гака…[3] Ну и помочь им надо. Пусть девчата видят, как сокольцы умеют работать. Понял?
— Понял! — обрадованно сказал Геннадий.
Агафонов потушил окурок и бросил его за борт.
— Эх, забыл спросить тебя, — словно между прочим, проговорил он, — с Паниным-то вы теперь помирились?
Геннадий отвел взгляд и ничего не сказал.
— Что же ты молчишь?
— Он не хочет… Когда от капитана вышли, он сразу ушел. И слова не сказал.
— Да-а, тонкое это дело — дружба, — задумчиво протянул Агафонов. — Нелегко ее заслужить!
Он помолчал, поглядывая по сторонам, и запел: