- Знаешь? - снова спросила Улла.
- Знаю, знаю…
- Ну, тогда ты, может быть, согласишься со мной. Этот же вздор они мололи на последнем месте, где я работала. Но я сказала им: нет. А когда я говорю нет, значит, нет. И ничего они со мной не могли поделать - и здесь не смогут. Наш Пертти будет изучать только шведский, и точка. И я надеюсь, что и ваш Янне поступит так же. Разве нет?
- Там посмотрим.
Мать начала убирать посуду со стола и оставила перед Уллой только чашку с кофейной гущей. Улла отпила из чашки. Затем она, прищурив глаза, проследила за тем, что делает мать, и сказала совсем другим, раскатистым голосом:
- Ах, так, теперь я начинаю понимать…
- Ты не обижайся, но…
Однако Улла больше не слушала. Цокая туфлями, она прошла к двери и через дверь в прихожую. Когда цоканье переместилось за стену, мать подсела к Янне, коснулась его руки и сказала:
- Конечно, ты можешь ходить на эти уроки.
- Непременно! - крикнул отец из маленькой комнаты.
Позже днем Янне рассказал Рахикке о приходе Уллы. Рахикка слушал молча и лишь все сильнее сопел трубкой. Когда Янне кончил, Рахикка вскочил и поспешно направился через двор к Лемпиненам.
Что говорилось у Лемпиненов, Янне не мог слышать со двора. Но разговор был ожесточенный, это было видно по разгоряченному, раскрасневшемуся лицу Рахикки, когда он вернулся десять или пятнадцать минут спустя. Трубка свисала у него изо рта кверху дном, а его дыхание напомнило Янне одну из машин у отца на заводе: ее вентили так же сипели и вздыхали.
Но выкурив одну трубку, Рахикка уже настолько взял себя в руки, что Янне осмелился спросить у него:
- Ну что, будет Пертти ходить на уроки?
- Он должен ходить, - ответил Рахикка.
Губы Яна дрогнули, совсем чуть-чуть. Если бы Ян был кем-нибудь другим, каким-нибудь финном, Янне мог бы подумать, что он улыбнулся. Но Ян не мог улыбаться Янне, от него можно было ожидать лишь гримасы.
- Юлле бросает.
- Нет, Ганс!
Томас побежал за боковую линию. Подобрав мяч, он бросил его из-за боковой. Ганс подхватил мяч в воздухе и снова бросил. Томас взял его в руки и вратарским ударом, по широкой дуге послал его далеко в ольховник.
- Давай валяй, - послышалось откуда-то издали.
Но Ганс не слышал, он будто сразу оглох. Он обхватил Томаса рукою за шею, отставил ногу в сторону и уложил Томаса на обе лопатки. Потом Ганс, расставив ноги, упал на Томаса. Тот рвался и дергался, его руки подымались и опускались.
- Покажи ему!
- Отпусти его!
- Дай ему по носу!
Юлле ухватился сзади за руку Ганса. Юнгве дергал Юлле за поясницу. Эскил бросался во всех камешками и кричал:
- По морде его, по морде!
Свисток свистел и сипел. На поле прибежал преподаватель.
- Юлле бил, - объяснил Эскил.
- Давай валяй, давай…
Все они сбились в одну кишащую, горланящую стаю, кричали, ругались, угрожали и божились.
Янне охотно посмотрел бы на драку, но просто ругань его не привлекала. Он отправился за мячом.