Журавль поклюет, поклюет да и скажет:
— А у меня одна дума!
И опять примутся — лиса бегать, а журавль клевать.
«Экой, — думает лиса, — глупый этот журавль! Что он все землю клюет? Того и не знает, что земля толстая и насквозь ее не проклюешь».
А сама все кружит по яме да говорит:
— У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек! А журавль все перед собой клюет да говорит:
— А у меня одна дума!
Пошел мужик посмотреть, не попалось ли кого в яму.
Как заслышала лиса, что идут, принялась еще пуще из угла в угол метаться и все только и говорит:
— У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек!
А журавль совсем смолк и клевать перестал. Глядит лиса — свалился он, ножки протянул и не дышит. Умер с перепугу, сердечный!
Приподнял мужик хворост; видит — попались в яму лиса да журавль: лиса юлит по яме, а журавль лежит не шелохнется.
— Ах ты, — говорит мужик, — подлая лисица! Заела ты у меня этакую птицу!
Вытащил журавля за ноги из ямы; пощупал его — совсем еще теплый журавль; еще пуще стал лису бранить.
А лиса-то бегает по яме, не знает, за какую думушку ей ухватиться: тысяча, тысяча, тысяча думушек!
— Погоди ж ты! — говорит мужик.— Я тебе помну бока за журавля!
Положил птицу подле ямы — да к лисе. Только что он отвернулся, журавль как расправит крылья да как закричит:
— У меня одна дума была!
Только его и видели.
А лиса со своей тысячью, тысячью, тысячью думушек попала на воротник к шубе.
Повел дрозд лису в деревню. Видит — старуха корову доит, а рядом старик лапти плетет. Дрозд сел старухе на плечо. Старик и говорит:
— Старуха, ну-ка не шевелись, я убью дрозда! — И ударил старуху по плечу, а в дрозда не попал.
Старуха упала, подойник с молоком опрокинула. Вскочила старуха и давай старика ругать. Долго лисица смеялась над глупым стариком. Улетел дрозд в свое гнездо. Не успел детей накормить, лисица опять хвостом по дереву: тук-тук-тук!
— Дрозд, а дрозд, накормил ты меня?
— Накормил!
— Напоил ты меня?.
— Напоил!
— Рассмешил ты меня?
— Рассмешил!
— Теперь напугай меня! Рассердился дрозд и говорит:
— Закрой глаза, беги за мной!:
Полетел дрозд, летит-покрикивает, а лисица бежит за ним — глаз: не открывает.
Привел дрозд лису прямо на охотников.
— Ну, теперь, лиса, пугайся!
Лиса открыла глаза, увидела собак — и наутек. А собаки — за ней. Едва добралась до своей норы.
Залезла в нору, отдышалась маленько и начала спрашивать:
— Глазки, глазки, что вы делали?
— Мы смотрели, чтобы собаки лисаньку не съели.
— Ушки, ушки, что вы делали?
— Мы слушали, чтобы собаки лисаньку не скушали.
— Ножки, ножки, что вы делали?
— Мы бежали, чтобы собаки лисаньку не поймали.
— А ты, хвостище, что делал?
— Я, хвостище, по пням, по кустам, по колодам цеплял да тебе бежать мешал.
Рассердилась лисица на хвост и высунула его из норы:
— Нате, собаки, ешьте мой хвост!
Собаки ухватили лису за хвост и вытащили ее из норы.
Прибежала лиса к медведю, села под окошечко:
Кум, ты не знаешь моего горечка!
Что, кума, у тебя за горечко?
Изба моя худая, углы провалились, я и печь не топила.
Пусти к себе ночевать.
— Поди, кума, переночуй.
Вот легли они спать на печке. Лиса лежит да хвостом вертит. Как ей до меду добраться? Медведь заснул, а лиса — тук-тук хвостом.
Медведь спрашивает:
— Кума, кто там стучит?
— А это за мной пришли, на повой зовут.
— Так сходи, кума.
Вот лиса ушла. А сама влезла на чердак и почала кадушку с медом. Наелась, воротилась и опять легла.
— Кума, а кума, — спрашивает медведь, — как назвали-то?
— Починочком.
— Это имечко хорошее.
На другую ночь легли спать, лиса — тук-тук хвостом:
— Кум, а кум, меня опять на повой зовут.
— Так сходи, кума.
Лиса влезла на чердак и до половины мед-то и поела. Опять воротилась и легла.
— Кума, а кума, как назвали-то?