Побежала Лиса к медведю. Видел Рваный Бок, как перелезла она через плетень. Слышал, как сказала она медведю, когда прихватил он ее на грядке:
— Гороху мне хочется — страсть. Я сперва украсть хотела, а потом подумала: ну зачем я буду ползти, живот царапать, да еще не известно — унесу или нет. Ты уж дай лучше сам, чтобы в грех меня не вводить.
И медведь дал ей: схватил за воротник и отхлестал крапивным веником. Глядел Рваный Бок издали, как банит медведь крапивой Лису, и приговаривал:
— Так ее, Спиридон, так, чтобы знала она, плутовка, как глупых на воровство подбивать.
Не скоро после этого захотелось Лисе еще раз отведать медвежьего горошка.
И зайцы скрылись в чаще.
Ходил Ивашка у берлоги, поглаживал шишку на голове, ворчал:
— Наверняка косой колом ошарашил. И я тоже хорош: подставил голову и глаза закрыл. Будут теперь говорить в роще: не крепко еще Ивашка на ногах стоит. Дунул заяц, а он и повалился. Ходит по роще, силой хвастается, а его зайцы с ног сдувают.
Бранил Ивашка самого себя, а зайцы сидели в орешнике и смеялись.
— Как я его! — хохотал Пушок.
— Как ты его! — хохотал Рваный Бок, а ночью не спал, ворочал длинными ушами, к шорохам прислушивался: не идет ли Ивашка, не крадется ли Лиса. Побил ее медведь Спиридон за горох, пригрозила она Рваному Боку: