— Приложи на ранки подорожник, — говорит дедушка, — только вымой листочки хорошенько, чтобы не занести грязь. Если не поможет, спроси у мамы, не осталось ли у нее мази, которую я делал из календулы.
Анна-Карин секунду колеблется.
Она немного рассказала дедушке о том, что произошло в прошлом году, о своих магических силах и о том, как она их использовала. Он ведь и так о многом догадывался. Но она не рассказывала ему ничего об Избранницах. Совете. И апокалипсисе.
— Откуда ты все знаешь?
— Отец показал, как пользоваться разными растениями.
— Я не про это. Я вообще… Ты умеешь прутиком искать воду, знал про кровавую луну. И в прошлом году… Когда со мной стали происходить всякие вещи, ты догадался, что это магия.
Дедушка сплел пальцы рук в замок и наклонился вперед:
— Кто-то называет это магией. А для меня это просто часть природы. И я не вижу в этом ничего сверхъестественного.
— А Совет знаешь? — шепчет Анна-Карин.
У нее перехватывает дыхание. Но дедушка смотрит на нее непонимающе.
— Какой совет? — переспрашивает он.
— Никакой. Не знаю. Неважно. — Анна-Карин опускает глаза в пол.
— Расскажи-ка еще раз про лису, — просит дедушка.
Анна-Карин рассказывает еще раз с самого начала. Как она увидела лису первый раз у мертвого дерева, как началась гроза и за несколько секунд в лесу стало темно, как ночью.
— Я только не понимаю, зачем она это сделала. Я имею в виду лису, — говорит Анна-Карин.
— Помнишь семейство лис, которое жило в самом начале леса?
Анна-Карин вздрагивает, словно холод от больной руки распространяется по всему телу. Дедушка опять начал заговариваться.
— Дедушка, это я, Анна-Карин. Когда в лесу жили лисы, я была совсем маленькой. Я не могу этого помнить.
— Я знаю, — нетерпеливо перебил ее дедушка. — Но это было предрешено уже тогда. Насчет лис.
Анна-Карин неуверенно смотрит на деда. Она все еще сомневается, с ней разговаривает дедушка или все-таки с мамой или с бабушкой Гердой.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает она.
— Лес знает, — отвечает дед глухо. Его взгляд обращен в прошлое, и он не слышит ее. Анна-Карин встает и осторожно обнимает деда на прощание.
— Мне надо идти, — говорит она. — Но я скоро к тебе приду.
Она надеется, что дедушка тоже вернется обратно, что он не останется в прошлом навсегда.
25
Мину просыпается от громких голосов в саду. Две женщины говорят без умолку, перебивая друг друга.
Вчера Мину обещала маме поехать с ней на станцию встречать тетю Бахар. И смутно помнит, как мама заходила к ней в комнату и будила ее, но она не встала. Почувствовав угрызения совести, Мину быстро натянула халат и выбежала на улицу.
Обе сестры сидели на садовых качелях и легонько раскачивались. Они не видели Мину, и она остановилась в отдалении, рассматривая их.
Бахар старше мамы всего на год, и, когда они были маленькими, окружающие принимали их за близнецов. Но теперь мама кажется старше собственной старшей сестры. Сейчас, когда они сидят рядом, Мину видит, какой уставший и изможденный у мамы вид, хотя лицо ее улыбается.
— Мину! — кричит Бахар, завидев Мину. —
* * *
— Ну как? — спрашивает Ида, возвращаясь в комнату из ванной.
— Вроде ничего, — говорит Юлия. — А тебе-то самой нравится?
— Не знаю, — отвечает Ида.
У черного платья глубокий вырез на спине и свободный силуэт. Ида покрутилась по комнате:
— Больше похоже на вечерний наряд, а не на платье для романтического вечера у парня дома, правда?
— Точно, — кивнула Юлия.
Ида раздраженно вздохнула. Как можно просить совета у того, кто тебе только поддакивает?
— Если тебе нравится, можешь взять поносить, — говорит Ида.
— Можно, — говорит Юлия, не глядя на Иду. Обе знают, что Юлия никогда не наденет платье с таким вырезом, потому что у нее вся спина в прыщах. Даже на озере она сидит в майке. И никогда не купается.