В ложных ставятся макеты пушек и пулеметов. Часть этих окопов занимают небольшие группы бойцов с настоящими пулеметами. На их долю выпадает роль «актеров», инспирирующих передний край. Сзади, на небольшом расстоянии, идут настоящие окопы, а дальше, на танкоопасных направлениях, ставятся танки — иногда взвод, иногда просто одна машина. Для маскировки танки используют местные укрытия: кустарники, деревья, скирды хлеба, стога сена, обратные скаты высот. Каждый экипаж готовит себе не одну позицию, а две-три, которые можно менять незаметно для противника. Экипажи заранее определяют ориентиры и расстояния до них. С пехотой, артиллерией, саперами заблаговременно организуется взаимодействие и устанавливается связь или по радио, или специальными сигналами, или посыльными. Все танковые экипажи должны находиться в поле зрения друг друга, готовые прийти на помощь соседу.
Противник начинает наземную и воздушную разведку. Засады не обнаруживают себя. Противник боем прощупывает передний край. В действие вступают «актеры» в ложных позициях. Танки молчат.
Авиация врага начинает бомбить ложные окопы. «Актеры» незаметно отступают ходами сообщения. И наконец, противник пускает танки в сопровождении пехоты. Наступают самые критические минуты боя.
Стрелки, артиллеристы, минометчики расстреливают пехоту противника. Засады молчат. И только тогда, когда вражеские машины подходят на 200–300 метров, засады выходят на огневую позицию и открывают огонь по атакующим в упор, наверняка. В то же время экипажи засад не выпускают из поля зрения соседей и бьют в борта прорвавшиеся танки противника. Получается косоприцельный, перекрестный, губительный огонь.
Командир засады выходит на огневую позицию только в случае крайней необходимости. Откуда-нибудь из окопчика или из-за кустарника следит он за полем боя, намечает цели, определяет прицел и лишь после этого садится в танк, и машина выскакивает, чтобы открыть огонь. Прицел поставлен, пушка приблизительно наведена на цель. Сделав три-четыре выстрела, танк задним ходом отползает в укрытие. Долго стоять на позиции нельзя: экипаж станет жертвой прицельного огня.
Из укрытия командиры снова ведут наблюдение и снова выскакивают на позицию, но теперь уже на другую. Так повторяется несколько раз».
После обсуждения этой схемы с командованием бригады Катуков провел совещание с командирами подразделений. Каждому из них уже пришлось иметь дело с противником, значительно превосходящим в танках и авиации. Поэтому схема Катукова оказалась всем близкой и понятной. Она и была положена в основу боевой подготовки бригады.
И теперь Катуков с удовлетворением вспоминал, как инициативно командиры подразделений вели занятия по этой схеме и, подобно ему самому, изощрялись в выборе таких ситуаций, которые требовали от экипажей сметки, быстроты реакции, великолепной выучки.
Катуков неуклонно усложнял задачи боевой учебы.
— Важно уметь действовать не только бригадой в целом. Каждое подразделение, каждый отдельный танк нужно готовить к автономным действиям в отрыве от главных сил, — инструктировал Катуков командиров и тут же предлагал приемы, один сложнее другого, для обучения таким автономным действиям.
Тщательно отрабатывались различные варианты связи и разведки — им Катуков придавал исключительно большое значение.
Вспомнилось и другое: «крушение инструкций», как шутил Бойко. Однажды на совещании комсостава зашла речь (в который уже раз!) об отсутствии тягачей для вытаскивания с поля боя поврежденных танков.
Дынер встал и коротко доложил:
— Не дают и в ближайшее время не обещают.
— Вы что-то не договариваете.