— А мне, товарищ полковник, нужно немедленно уводить установки. Так по инструкции.
Когда пламя над лощиной стало гаснуть, туда была послана разведка. Залп «катюш» оказался точным: десятки дымившихся танков, тягачей, автомашин, мотоциклов, множество трупов — в темноте все точно подсчитать было трудно.
Поздно ночью штаб подвел итоги дня. Двенадцать часов почти беспрерывно продолжался бой. Все атаки противника были отбиты. Он потерял 43 танка, 16 противотанковых орудий, до 500 солдат и офицеров. В бригаде было повреждено шесть танков, причем четыре из них были вскоре отремонтированы. Серьезно пострадал мотострелковый батальон. Он был отведен во второй эшелон бригады.
Танковый таран Гудериана явно дробился, ослабевал, но все же намного превосходил в силах 4-ю танковую бригаду. И снова Катуков решил, что оставаться на прежних позициях бригада не могла: противник теперь уже знал местность, и повторять на ней прежние приемы танковых засад было нельзя — эффект их резко снизился бы. В ночь на 7 октября бригада отошла на новый рубеж: Ильково — Головлево — Шеино.
Утром на КП Катукова приехал Лелюшенко. Он сказал, что разговаривал по ВЧ со Сталиным и тот высоко оценил действия бригады. Что и говорить: похвала Верховного Главнокомандующего обрадовала Катукова. Но она ко многому обязывала. И был миг, когда он с пробежавшим по спине холодком подумал: «Может быть, до сих пор просто везло?»
Лелюшенко привез и еще одну радостную весть: бригаде придавался полк пограничников под командованием полковника Пияшева. На подходе было также пополнение для мотострелкового батальона бригады. Катуков еще раз обдумал план расположения своих сил, укрепил многие участки за счет пограничников, расширил разведку, особенно на флангах.
Видимо, предшествовавшие три дня боев и особенно удар «катюш» произвели сильное впечатление на противника: 7 и 8 октября он особой активности не проявлял, лишь мелкими разведывательными группами пытался прощупать оборону бригады. Катуков приказал оказывать этим группам решительное сопротивление, но так, чтобы не обнаруживать расположение подразделений. Как и раньше, он имел целью ввести противника в заблуждение относительно противостоящих ему советских войск, заставить его нервничать. Нужны были также «языки». В этом деле прекрасно проявили себя пограничники. Ночью небольшими группами они пробирались к вражескому расположению, пускали в ход гранаты или кинжалы, захватывали пленных.
Замысел Катукова удавался. Пленные показывали, что командование противника считает, будто оно имеет дело с крупной танковой группировкой советских войск.
9 октября противник начал решительное наступление. С полсотни пикировщиков, включив сирены, с душераздирающим воем обрушивались на окопы, буквально засыпая их бомбами. Так было не раз и не два: четверть часа длилась вражеская авиационная подготовка. Но «обрабатывали» фашистские стервятники ложные окопы и траншеи.
Затем двинулись танки — около ста машин и мотопехота. Катуков быстро разгадал маневр противника: обойти позиции бригады с флангов и нанести главный удар слева через Шеино на Мценск. Танковые и артиллерийские засады сдерживали продвижение протпвника. Повсеместно возникали ожесточенные бои. Враг нес огромные потери. И все же его танки прорвались к Шеину. Здесь они натолкнулись на роту танков БТ-7 лейтенанта Самохина. Часть танков лейтенант зарыл в землю — их задача состояла в том, чтобы прицельно вести артиллерийский огонь по вражеским машинам. Полтора часа длилась танковая дуэль, один за другим вспыхивали танки противника. Однако, не считаясь с потерями, враг продолжал атаковать Шеино. На помощь Самохину Катуков направил три танка.