- Если пряник не помогает, в ход идет кнут, — сказал Реджинальд, и взгляд его
стал холоден. — Сожалею, если у тебя сложилось впечатление, что пряника здесь должно
быть больше, чем кнута.
- Давай глянем на нее, — предложил я, и Реджинальд коротко кивнул.
Он открыл дверь, за которой виднелся марш лестницы, ведущей вниз. Свет играл
на стенах.
- Что касается дневника, мы почти у цели, Хэйтем, — говорил Реджинальд, пока
мы спускались. — Мы продвинулись настолько, что узнали о существовании амулета.
Каким-то образом он связан с хранилищем. Если мы сможем заполучить амулет…
Внизу у лестницы на древках крепились железные фонари, освещавшие путь к
двери, у которой стоял охранник. Он открыл дверь, посторонился и пустил нас внутрь.
Подвальное помещение было точь-в-точь таким, каким я его помнил, и освещалось
мерцающими факелами. В одном конце был стол, привинченный к полу, а к столу был
прикован Лусио, рядом с которым сидела его мать, и вид у нее был нелепый. Она сидела в
кресле, которое, вероятно, принесли в подвал нарочно для этого. Она была в длинной
юбке и наглухо застегнутой верхней одежде и выглядела бы так, будто собралась в
церковь, если бы не железные наручники у нее на запястьях и на подлокотниках кресла, и
тем более «уздечка сплетницы»1 на голове.
Лусио оглянулся в своем кресле, увидел меня, глаза его вспыхнули ненавистью, и
он снова уткнулся в работу.
Я остановился посреди комнаты, на полпути от двери к дешифровальщикам.
- Реджинальд, как это понимать? — я указал на мать Лусио, злобно глядевшую на
меня из-под уздечки.
- Уздечка — это на время, Хэйтем. Нынче утром Моника несколько шумновато
осуждала нашу тактику. Поэтому мы перевели их на денек сюда. — И повысив голос, он
обратился к матери с сыном: — Я уверен, что они вернутся на свое обычное место завтра,
когда их манеры исправятся.
- Это несправедливо, Реджинальд.
- Их обычное место гораздо более приятное, Хэйтем, — раздраженно заверил меня
Реджинальд.
- Хотя бы и так, но ведь нельзя же обращаться с ними подобным образом.
1
кресло рядом с Реджинальдом, который с явным удовольствием слушал
— Королевский оперный театр в лондонском Ковент-Гардене.
Если Реджинальд и заметил мой сарказм, то вида он не подал. Он просто потянулся
к амулету, взял его в руку и насладился тишиной собрания, потому что амулет в руке
начал светиться. Даже я вынужден признаться, что это было впечатляюще, и Реджинальд
произнес, глядя на меня:
- Там могут быть знания. Или оружие, или что-нибудь еще, неизвестное и
непостижимое ни по виду, ни по назначению. Что-нибудь из всего этого. А может быть, и
ничего. Они до сих пор загадка, эти предтечи. Но я уверен в одном — что бы ни
скрывалось за этими дверьми, это будет большим благом для нас.
- Или для наших врагов, — сказал я, — успей они раньше.