На четвереньках, прячась за доски, оба приятеля доползают до черного отверстия приоткрытого трюма. Этот темный вход на самом носу баржи, среди разложенных по палубе ржавых якорных цепей.
Вниз ведет крутая лесенка, Петя со страхом спускается вслед за товарищем, пока не ступает на дно носового трюма. Темного и пустого.
Тут Николай вспоминает, возвращается по лестнице и тихонько опускает над собою крышку трапа.
Делается так темно, что Петя садится на пол. И так ему становится страшно, что он с удовольствием бы отказался сейчас от рискованного своего предприятия, но уж поздно.
По палубе, над ребятами, топают шаги, грохочет цепь.
Глухо рявкает третий и последний свисток парохода. Николаю тоже должно быть не по себе. В темноте он нащупывает петину руку и крепко сжимает ее…
Но, вот, баржа дрогнула и качнулась. Шумный поток воды облил наружные доски носа — совсем вот, вот, где-то рядом…
Путешествие началось!
— Ну, как? — спросил Николай.
— Здорово! — ответил Петя.
Глаза их привыкли к темноте. Кругом пахло свежими стружками и смолою. Помещение было небольшое и совсем пустое.
— Никогда носовую часть не загружают, — поучал Коля, — чтобы не зарывалась баржа в воду, чтобы легче было ею править.
От главного, товарного трюма, носовой отсек[1] отделялся глухой переборкой. За массивными балками креплений шпангоута[2] — тесные закоулки, заваленные просмоленной паклей.
— Слушай, — предложил Петя, — заберемся туда! В пакле в этой мягко, как в постели, и никто не увидит нас!
Сделали далее репетицию на случай тревоги. Петя ложился за балки, к самой стене и зарывался в паклю. И нельзя было подумать, что там прячется человек.
А пароход тем временем разошелся. Слышно было, как шлепали волны в борта, как журчанием бежала вдоль баржи вода.
Теперь, как всякие устроившиеся пассажиры, ребята подумали о своем дорожном хозяйстве.
Путь им предстоял не короткий — дней десять надо было плыть до Туруханска.
Взялись за походную сумку — в ней сухарей дня на четыре. И маленький кусочек сала».
— А вода-то где!? — ужаснулся Петя.
Да, воды у ребят не было ни капли!
— Вот так штука, — уныло протянул Николай, — завтра же вылезать придется…
— Поди отдуют? — осведомился Петя.
— Отдуть не отдуют, а на первой же пристани высадят…
— Вот тебе и север! — заключил Петюха.
Оба очень опечалились.
¦
— Эх, часов то нет! — жалел Петя, — день ли сейчас или ночь — не знаем!
И даже сколько времени прошло от начала плавания — не знали, потому что вскоре после посадки заснули и спали, должно быть, очень долго.
По прежнему ровно шел пароход, и шумно бились об нос баржи рассекаемые волны.
— Здорово хочется пить! — вспомнил Петюха.
Он, как более слабый, сразу же поддался жажде, мучительно думал только о воде и этим еще более растравлял жгучее желание пить.
— Потерпим, Петя, — печально уговаривал Николай.
— Долго ли терпеть-то, — стонал Петюха, — все равно, не дотерпим, помрем! Так ли, сяк ли, наверх вылезать придется. Полезем, Никола, сейчас? Уж больно мне трудно…
Понимал Николай безысходность положения и нечем было ему ответить на речи товарища.
И все-таки хотелось подождать. Хоть на полчаса отдалить минуту бессильной сдачи!