Я не могу избавиться от ощущения, что всякому другому он готов перерезать глотку, и притом самым коварным образом.
- Помилуйте, - сказал Трейверс с кислой улыбкой, - коль скоро он не трогает Гастингса, прочее общественность не волнует.
Воцарилось неловкое молчание, и тут всем вспомнилась славная битва, а потом Хорн Фишер произнес, понизив голос:
- Газеты не представляют собой общественности, Том. На этот счет можете быть спокойны. А среди вашей общественности решительно все знают истинную правду.
- Пожалуй, сейчас нам не стоит больше говорить о генерале, - заметил Грейн. - Вот он как раз выходит из клуба.
- Но идет не сюда, - сказал Фишер. - Он просто-напросто провожает свою благоверную до автомобиля.
И в самом деле, при этих словах из дверей клуба вышла дама, причем супруг с поспешностью опередил ее и открыл перед ней садовую калитку. Она тем временем обернулась и что-то сказала человеку, который одиноко сидел в плетеном кресле за дверьми тенистой веранды, - только он и оставался в опустевшем клубе, если не считать троих, пивших кофе в саду. Фишер быстро вгляделся в темную дверь и узнал капитана Бойла.
В скором времени генерал вернулся и, ко всеобщему удивлению, поднимаясь по ступеням, в свою очередь, что-то сказал Бойлу. Потом он сделал знак Сайду, который проворно подал две чашки кофе, и оба они вошли в клуб, каждый с чашкой в руке. А еще недолгое время спустя в сгущавшихся сумерках блеснул луч белого света - это в библиотеке загорелась электрическая люстра.
- Кофе в сочетании с научными исследованиями, - мрачно сказал Трейверс. - Все прелести знаний и теоретической премудрости. Ну ладно, мне пора, меня тоже ждет работа.
Он неловко встал, распрощался со своими собеседниками и исчез в вечернем полумраке.
- Будем надеяться, что Бойл действительно увлечен научными исследованиями, - сказал Хорн Фишер. - Лично я не вполне за него спокоен. Но поговорим лучше о чем-нибудь другом.
Они разговаривали дольше, чем им, быть может, показалось, потому что уже наступила тропическая ночь и луна, во всем своем великолепии, заливала садик серебристым светом; но еще до того, как в этом свете можно было что-либо разглядеть, Фишер успел заметить, как люстра в библиотеке вдруг погасла. Он ждал, что двое мужчин выйдут в сад, но никто не показывался.
- Вероятно, пошли погулять по ту сторону клуба, - сказал он.
- Очень может статься, - отозвался Грейн. - Ночь обещает быть великолепной.
Вскоре после того как это было сказано, кто-то окликнул их из тени, которую отбрасывала стена клуба, и они с удивлением увидели Трейверса, который торопливо шел к ним, что-то выкрикивая на ходу.
- Друзья, мне нужна ваша помощь! - услышали они наконец. - Там, на поле для гольфа, случилось неладное!
Они поспешно прошли через клубную курительную и примыкавшую к ней библиотеку, словно ослепнув в прямом и переносном смысле слова. Однако Хорн Фишер, несмотря на свое напускное безразличие, обладал странным, почти непостижимым внутренним чутьем и уже понял, что произошел не просто несчастный случай. Он наткнулся на какой-то предмет в библиотеке и вздрогнул от неожиданности: предмет двигался, хотя мебели двигаться не положено. Но эта мебель двигалась, как живая, отступала и вместе с тем противилась. Тут Грейн включил свет, и Фишер обнаружил, что просто-напросто натолкнулся на вращающуюся книжную полку, которая описала круг и сама толкнула его; но уже тогда, невольно отпрянув, он как-то подсознательно почувствовал, что здесь кроется некая зловещая тайна.