Все было напрасно...
Жизнь Сережи в Нежине текла монотонно, скучно. Правда, иногда по вечерам после хлопот в лавке и по дому бабушка брала в руки скрипку или пела украинские песни. В такие минуты дед сажал внука на колени, и они слушали, порой подпевая ей. Но чаще, устав от суеты в лавке, пропахший различными солениями, Николай Яковлевич незаметно засыпал. Сережа тихонько дергал деда за кончики отвислых усов.
– Дедуня! А дедуня! – смеялся мальчик. – В лавку пора, – повторял он слова Марии Матвеевны, слышанные им каждое утро.
Николай Яковлевич, в прошлом бравый казак, пристрастия к торговле не имел и даже тяготился ежедневной необходимостью сидеть в лавке, следить за приказчиками. Не будь рядом с ним энергичной, с практической хваткой жены, их торговое дело давно потерпело бы крах. Все материальное благополучие семьи держалось на Марии Матвеевне, в жилах которой, по семейным преданиям, текла кровь гречанки, некогда привезенной прадедом из дальнего похода.
Разбуженный Николай Яковлевич снимал внука с колен, виновато улыбался и брался за чтение газет. Читал их внимательно, пересказывал жене наиболее важные события.
В один из летних вечеров 1911 года Николай Яковлевич наткнулся на редкое объявление.
– Послушай, Маша, что в газете пишут: «Единственный полет на аэроплане русского летчика Уточкина. Цена за вход рубль».
– Рубль? – удивленно переспросила Мария Матвеевна. – Дороговато. Да в наши дни за полдня в лавке на рубль не наторгуешь.
– Дедуня, а что такое «аэроплан»? – спросил внук,
– Это машина такая, летает в воздухе.
– Как птица? С крыльями?
– Не знаю, не видел.
– А ты, бабуся, видела?
– Нет, Сергуня, не пришлось.
– И я тоже, – и тут мальчик подошел к бабушке и попросил: – Пойдемте, посмотрим. А рубль я вам дам, у меня есть в копилке.
Мария Матвеевна растерялась от неожиданной просьбы внука и взглянула на мужа. Тот ухмыльнулся в усы.
– А может, и впрямь сходить? Пусть посмотрпт. Сидит в четырех стенах, – сказал дед нерешительно.
– Да ведь цена-то какая! Два рубля!
– Да не прибедняйся, Маша, – и смеясь, Николай Яковлевич напомнил: – Да и внук помочь хочет... Рассмеялась и Мария Матвеевна.
– Ну, коли два казака просят, как не уважить их. На третий день жители города повалили на окраину, где в недавние времена разливались, словно половодье, знаменитые нежинские ярмарки. Сергей сидел у деда на плечах и во все глаза рассматривал диковинную птицу, непохожую на ковер-самолет, о котором знал из сказок.
– Бабуся! А бабуся! А когда же полетит? – допытывался Сережа.
Но вот раздался оглушительный гул от заработавшего мотора. Толпа затихла в ожидании. Пропеллер крутился все быстрее. Самолет покатился по ровному полю, потом будто дернулся, оторвался от земли и полетел. Люди ахнули и зааплодировали. Отчаянно бил в ладоши и Сережа, не сводя восторженных глаз с невиданной птицы.
– Дедуня, а дедуня? Почему крылья не машут? – удивленно спросил внук, когда аэроплан поднялся над деревьями...
Всю дорогу домой внук задавал все новые и новые вопросы, но старики не могли на них ответить. «Вот приедут твои дядья, ты у них и спроси», – отбивался дед. Дивная грохочущая огромная «птица» потрясла воображение впечатлительного мальчика. Сказка или быль? Им владело необъяснимое чувство счастья от встречи с незнанием, желанием узнать, что это такое... Шло время, но где-то в тайниках его души, в детском воображении незримо летала чудо-птица, летала, чтобы через десять лет навсегда завладеть всем существом Сергея Королева.
Теплое лето сменила дождливая осень.