утром не постучались в дверь моей каюты, чтобы обеспечить меня охраной?
Доминик махнул на меня рукой, словно перечеркивая вопрос.
– Майлз не хочет, чтобы пресса узнала, что здесь происходит.
Это имело смысл. Но я не собиралась показывать это ему.
– Майлз здесь за главного. Он бы остановил корабль, если бы думал, что женщина,
которую он любит, в опасности, – сказала я.
– Не волнуйся, Райли, – сказал Доминик мягким, приторным голосом, – Майлзу будет
больно. Ну, а мы с тобой? Мы прекрасно проведѐм время. – Он снова коснулся моего
лица, медленно пробегая пальцами по моей скуле. – Восхитительно проведѐм.
Мне стало дурно. Возможно, меня бы вырвало прямо там, но в желудке не было еды.
И не было уже более двенадцати часов. Но дурнота была реальной. Не знаю, как он
мог не заметить этого, но он продолжал улыбаться, словно всѐ шло идеально по
плану.
Он поцеловал меня в лоб, а затем ушѐл, воспользовавшись чем-то, мне было плохо
видно чем именно, чтобы отпереть дверь и выскользнуть. Я подбежала к ней и
дернула за ручку, но она вновь была заперта, прежде чем я смогла еѐ открыть.