Мне стало так тоскливо, что захотелось выть. Хотелось делать что-то безумное, совершенно, абсолютно сумасшедшее. Вероятно, моего сумасшествия хватило лишь на то, чтобы выйти из дому и пойти куда глаза глядят. И где-то на этом пути я впервые встретил
* * *
Был пасмурный осенний вечер – время, будто специально созданное природой для подведения неутешительных итогов
* * *
Наверно, это странно звучит, но я, автор многих успешных книг, совершенно не в состоянии описать, как выглядит моя возлюбленная. Я узнаю ее из тысяч – но при этом не могу сказать, какого она роста, как сложена, какого цвета у нее глаза, какая прическа. Наверное, у нее длинные волосы, потому что, даже когда ее нет рядом, моя кожа помнит их нежное мягкое прикосновение. А быть может, мне это просто кажется.
Я даже не знаю ее имени. Может, она его и называла, но почему-то я об этом не помню, и даже никаких ассоциаций у меня не возникает. Она – это она. Единственная.
Она тоже не зовет меня по имени. В нашем общении вообще много такого, о чем мы никогда не говорим. Например, о деньгах. О планах на завтра и вообще о будущем. О любви. О том, как относимся друг к другу.
Она вообще очень немногословна, но это не то что не мешает, а даже напротив. Лишь рядом с ней я понял, насколько раздражал меня вечный «белый шум» разговоров, постоянная трескотня человеческой речи. Здесь все по-другому. Тишина украшает наш дом, как уникальное и очень ценное произведение искусства.
Я говорю «наш дом», не задумываясь над юридическим аспектом этого вопроса. У меня нет никаких документов, подтверждающих мои права на этот дом, но с того момента, как я впервые переступил его порог, я чувствую себя дома. Это странное забытое чувство, которое я потерял лет в шесть, когда мы с родителями перебрались в другой район, ближе к работе отца и «хорошей» школе, где я впоследствии учился. С тех пор я жил в разных местах, но даже те квартиры, которые я покупал за свои деньги, не давали мне такого чувства уюта, покоя и чего-то необыкновенно родного, как этот дом.
Его трудно описать. Он, в общем-то, невелик, но даже при этом часть его нами не используется, и мебель в этих комнатах стоит в серых пыльных чехлах. Я несколько раз заходил в эти комнаты, но дольше пяти минут в них не выдерживал. Не от страха – просто среди этих пыльных серых чехлов мне становилось так грустно, что на глаза, невесть почему, сами собой наворачивались слезы.
Обжитая нами часть дома являет разительный контраст с заброшенной. Здесь непередаваемо уютно, здесь все дышит жизнью…