человек, о котором говорил ей полковник. Сержант тут же ушел, сказав на прощание свое обычное: “Ну, теперь
вы уж тут сами”.
Таня лежала не шевелясь: ни рук, ни ног, ни тела не чувствовала она в этот момент — лишь сердце да
слух напряженно жили в ней.
Тишина.
Где-то недалеко зашуршала трава. “Это ящерица”, — отметило сознание.
Шу-шу-шу-шу-шу… “Сова пролетела”. И снова тишина.
И эта тишина начинала нравиться девушке. Она приподнялась, стала осматриваться, заметила невдалеке
черный силуэт куста Осторожно освободившись от парашюта, сделала несколько шагов в сторону куста и
очутилась возле колючих веток шиповника. Куст был опахан, а вокруг него стояла высокая трава. Таня спрятала
здесь парашют и осторожно пошла по полю, все дальше и дальше от места приземления. Она проходила узкие
полоски гремящего сухими листьями неубранного подсолнуха, и его шляпки тыкались в ее грудь; шла через
высокую кукурузу, через залежь, заросшую бурьяном…
Спустя несколько минут после того, как Андрей пожелал Тане успеха, он прыгнул сам, попал в лес,
парашют зацепился за вершины деревьев. Упруго покачивались сучья, подпирая Андрея со всех сторон. Легкий
ветерок шумливо пробегал по верхушкам деревьев, лес приглушенно гудел. Андрей нащупал ногой толстый
сук, встал на него. Грузный вещевой мешок оттягивал ему плечи. Проще всего было обрезать стропы, оставить
парашют, но Андрей отказался от этой мысли и решил обязательно стянуть парашют с дерева и спрятать.
Правой рукой он начал дергать то за одну, то за другую стропу, но сучья пружинили, и стропы уходили обратно
вверх. Андрей вынул из кармана складной нож, обрезал одну стропу, поудобнее устроился на сучьях и снова
попытался снять парашют. Так безуспешно он возился минут десять Рука устала, онемела, ноги дрожали от на-
пряжения. Чтобы не терять напрасно времени, парашют пришлось оставить. Спустившись по сучьям вниз,
Андрей постоял, прислушался: лес затаенно гудел, где-то поскрипывало дерево. Андрей нагнулся, пощупал
почву под ногами — сырая трава и перегнившие листья толстым слоем, как одеялом, укрывали землю.
Выставив вперед полусогнутую руку, он ощупью пошел по лесу. Иногда ему начинало казаться, что сзади кто-то
крадется Тогда Андрей останавливался и вслушивался в ночные шорохи, ощупывал кору деревьев, определяя
направление, чтобы не кружить по одному месту.
Возле большого дуба он остановился отдохнуть: плечи ныли от тяжелого вещевого мешка, где были
уложены радиостанция и часовой инструмент; в голове гудело. Прислонившись к стволу дерева, Андрей закрыл
глаза и стоя задремал.
Ночь начала седеть. Приближался рассвет. Андрей, почувствовав свежую прохладу утра, очнулся и
пошел дальше.
Он был одет в потертый синий костюм, черную фетровую шляпу. Лямки вещевого мешка обтягивали его
широкие угловатые плечи.
Уже совсем рассвело, когда Андрей вышел на опушку леса. Перед ним открылась огромная лощина, на
середине которой разбросалось небольшое село, с посеревшими стенами и почерневшими соломенными
крышами хат. За селом, километрах в десяти, виднелся город. Летчик, как видно, хорошо ориентировался:
сбросил Андрея в тот самый квадрат, куда и следовало по плану. По первоначальному варианту Андрей должен
был переждать в лесу до вечера, а потом пробираться в город, так как во второй половине дня обычно на
дорогах и в населенных пунктах больше появляется народу — люди возвращаются с работы, из хуторов, куда
ходят за продуктами, с полей. Но сейчас он решил отступить от этого варианта и идти в город немедля. Он
думал об этом в самолете и пришел к выводу, что именно во второй половине дня, когда появляется больше
народу, немцы, вероятнее всего, усиливают патрульную
службу. Придется лишний раз предъявлять документы.
Правда, документы у него были безупречными, но он боялся
за радиостанцию, которая в разобранном виде упакована в
его объемистом вещевом мешке. Можно было эту
радиостанцию спрятать здесь, в лесу. Но ведь все равно
придется ему явиться за ней. А кто знает, будет ли тогда
менее опасным нести ее. И зачем тогда ему, часовому
мастеру, зарегистрированному в немецкой комендатуре,
посещать этот лес? Не вызовет ли это серьезных подозрений
у врагов. Тут риск неизбежен.
Андрей решил идти со своей ношей немедля. Осмот-
рев одежду и убедившись, что она в порядке, он направился
в сторону города.
В теплый осенний полдень, обойдя многолюдное
шоссе, он вошел на тихую окраинную улицу. Шел не торо-
пясь, покачиваясь из стороны в сторону, изредка снимая пра-