– Что хорошего?
– Вы не можете ездить верхом в платье.
Она моргнула, затем рассмеялась:
– О, я не езжу верхом. – С двенадцатилетнего возраста Мэдди не усаживалась даже на велосипед, не говоря уже о лошадях.
Джек сдвинул брови:
– Вы и лошадей не любите?
Опять она пришлась не ко двору! Вероятно, Джек привык спать, держа в руке седло и подложив под голову широкополую шляпу.
Пока Мэдди в ярости приканчивала очередную муху, Джек втянул воздух сквозь стиснутые зубы:
– Итак, вы не фанат животных.
– Отнюдь.
– Что же вы любите? – фыркнул он.
– Театр. Шоколадный заварной крем. Дождливые дни, когда мне не нужно вставать с кровати.
– И часто вы не встаете с кровати?
Она посмотрела на него прищурившись. Он не шутит? Трудно сказать наверняка, ведь у него такой сухой тон и выражение лица.
– Я имею в виду, – объяснила она чрезмерно терпеливым тоном, – что люблю сидеть на кровати, опершись на подушки, и читать, пока капли дождя барабанят по крыше.
Он снова то ли фыркнул, то ли проворчал, и зашагал прочь. Мэдди вытерла вспотевшую бровь и съежилась, когда по ее спине потекла струйка пота.
Через несколько минут они оказались в тени дома. Ребенок был спокоен, собака испарилась. Оказавшись на собственной территории, Джек казался чуть более открытым.