И сделался муж Марины банальным выпивохой; нашел утешение на дне бутылки, истина в вине, алкоголь в голову долбает крепко, если это дело без должной тренировки и закалки, во всем нужна сноровка, закалка-тренировка, хватишь стакан, другой — обретается последняя свобода, заносит она нас, еще стакан — своеволие заявляешь, значит, и прощелыжностъ, жестокость, упрямство (а жизнь не черновик, не исправишь, не напишешь набело). В итоге ее муж взбрыкнул, занесло крепко, к удивлению многих он оказался не только не обремененным совестью, а напротив — порядочным бестией, меньше всего думающим о последствиях своеволия. У него пятеро детей, младший совершенно дефективный, а он как с цепи сорвался, одержимость, неразборчив, орангутанг, о пагубных последствиях не думая, набросился на баб, крутит романы, ведет тайный дневник, ведет донжуанский список (ничего тут такого, великий Пушкин вел донжуанский список); в минуты соития не забывается окончательно, прислушивался внутренним ухом, предусмотрительно и исподтишка сквозисто, украдкой подглядывает, зырит внутреннем глазом, следит за собою, за гротескным боевым