Каприс бросила на него быстрый взгляд:
— Какими же?
Куин ни на секунду не смутился. Киллиан предупредил его, что только родители Силк знают о происшедшем, и что все заинтересованные стороны хотят, чтобы никаких разговоров об этом не было.
— Помолвкой и подготовкой к свадьбе менее чем за неделю.
Она нахмурилась.
— Я бы поверила вам, если бы речь шла об одной только Силк. Она почти все делает с головокружительной скоростью. Но Киллиан не произвел на меня впечатления человека импульсивного.
— Наверное, влюбленному можно простить, если он совершает массу нетипичных для себя поступков.
— Вы говорите на основании собственного опыта?
— Нет.
Каприс проанализировала его ответ: как это ни странно, он рождал только новые вопросы.
— Вы верите в любовь?
— А вы?
Она пожала плечами, не отводя взгляда Слова звучали беззаботно. Тема разговора была достаточно интересной, чтобы заинтриговать даже в том случае, если за ней не стояло реальных чувств.
— В некоторые виды любви — да, — ответила она наконец с прямотой и откровенностью, которых не требовал тон его вопроса. — В любовь родителей к своим детям. Детей к родителям. В юношескую влюбленность. В сексуальную любовь.
— Но не в ту, что неподвластна времени и пространству, лжи и истине? — Он оторвал взгляд от города, беззвучно мелькавшего за затемненными стеклами лимузина. Мимо неслась жизнь — калейдоскоп энергии, надежд, стремлений, боли, ошибок… И любви. Самого великого и самого ранящего из всех чувств. Великого уравнителя.
— То вы здесь. То вас нет.
Он повернул голову, пронзив ее взглядом:
— Это пожелание? Вы изменили свое отношение ко мне?
Каприс застыла, встревоженная, испуганная, взволнованная.
— Не понимаю, о чем вы.
Машина остановилась. Куин всмотрелся в лицо Каприс, чувствуя ее отстраненность как нечто вещественное, вставшее между ними — как противника, единственным оружием против которого могли стать умение и хитрость из его прошлого.
— Пойдемте?
Он открыл дверцу и вышел, не дожидаясь ответа. И протянул ей руку.
Каприс посмотрела на изящные пальцы с уродливыми отметинами. Было бы лучше, если бы она испытывала отвращение. Но вместо этого она чувствовала потребность прикоснуться к нему, успокоить боль, прошедшую давным-давно. Она вложила свои пальцы в его руку, немедленно сжавшую их, но его сила не столько брала в плен, сколько защищала. Он помог ей выйти из машины.
— Только обед, — прошептала она, стоя рядом с ним.
В свете уличных фонарей его глаза странно блеснули.
— Как скажете. Только обед.
Куин откинулся на подушки, глядя в окружившую его темноту. Уже давно прошла полночь — время, когда он обычно засыпал. Вся его жизнь основывалась на строгом распорядке и дисциплине. Он двигался через время и пространство в равновесии с энергией и силами, которые текли вокруг него. Для всего было свое место, свое значение, свой урок, который надо было извлечь и усвоить. Он не боролся с невидимыми силами. Скорее он стремился понять и воспользоваться кажущимися причудами Творца — причудами, которые только люди непосвященные могли считать бессмысленными гримасами судьбы.
Пока не появилась Каприс. Она изменила распорядок, заставила его перестроиться переделать себя. Чувства, которые она будила, были сложными и совершенно для него незнакомыми. Будь на ее месте другая женщина, он мог бы уйти — и скорее всего именно так и поступил бы. Но у Каприс был ключ, хотя сама она об этом не подозревала.
Киллиан тоже помнил. Куин понял это по его взгляду в тот вечер, когда Силк впервые упомянула о сестре. Куин не был до конца уверен, пока Силк не сказала совершенно спокойно, — что Каприс по крови ей не сестра. Это было последним недостающим звеном.