— Где этот сукин сын? — зарычала она, подобно тигрице, защищающей своих детёнышей.
Биси немного подумала и сопоставила факты.
— Наверное, мэм, — вежливо сказала она, — вам нужен вон тот тип, — она показала на доктора Джихада. — Но вообще-то он ни в чём не виноват. У него там внутри…
— Знаю, Гитлер, — прошипела женщина подобно гремучей змее.
В этот момент доктор Гейдар Джихад снова закричал — в этом жутком зверином вое уже не было ничего человеческого — и сорвал с себя брюки.
— Дерьмо? — женщина, казалось, не поверила своим глазам.
Девочка всмотрелась в то, что вывалилось из штанов доктора.
— Дерьмо, мэм, — подтвердила она.
Куча зашевелилась — как будто внутри что-то ворочалось, пытаясь выбраться на свет. Из коричневой массы брызнула красно-бурая жидкость, потом кал раздвинулся и на Люси уставился сизо-багровый глаз.
Дерьмо смотрело на Люси в упор. Смотрело оно как-то недовольно, свирепо и в то же время грустно и с недоумением.
— Was glotzest du? — поинтересовалась Люси, вспомнив кое-что из любимых выражений своего дядюшки-раввина. — Ну ты и урод, приятель! — добавила она, поднимая ручной гранатомёт и прицеливаясь.
— Scheisse, — сказало дерьмо. — Ненавижу такие дни. Убери пушку, и мы потолкуем. Я могу быть полезен…
— Нам не о чем с тобой толковать, антисемит хренов, — сказала Люси, вложив в эти простые слова всю пережитую боль, весь ужас последних дней.
— Посмотрим, — заявило дерьмо, и у женщины скрутило живот — но уже не так сильно, как раньше. Она могла это пережить.
— И это всё, на что ты способен? В таком случае —