– Слышь, идеалист, – допытывался Митроха, – а ты хоть раз-то с живой девчонкой пробовал, а не с картинкой?
– Муха отмалчивался, но Митроха и так знал, что остается его друг неисправимым девственником. Случись у Мухина любовное приключение, не стал бы он утаивать такую информацию от друга. Поделился бы непременно!
– То-то и оно! – заключал торжествующе Митроха. – Потому и живешь ты нелепыми фантазиями! Так и будешь искать идеал всю жизнь, да над журналом дрочить! Если уж переживать, то из-за настоящей женщины – хотя бы соседки по площадке! Посмотри вокруг, сколько их ходит в ожидании, а ты в фото уткнулся.
– А сам-то?! – защищался Муха. – Кто бы, блин, говорил! Ты сам на кого жизнь тратишь?!
– Тебе этого не понять, потому что ты не любил никогда по-настоящему и не полюбишь, как видно! – сразу начинал кипятиться Митроха. – Здесь настоящая страсть к реальному, заметь, человеку, а не персонажам не первой свежести триллеров! Ольга, конечно, надо мной иногда издевается, но это, пойми – своеобразное проявление любви. Так это надо рассматривать…
– Очень своеобразное! – поддакивал, ухмыляясь Муха. – У маркиза де Сада что-то подобное описано!
– Нет, это же просто объясняется! Ей перебеситься надо, прежде чем решиться на что-то серьезное! У нас ведь век эмансипации. Женщины теперь не то, что в прежние времена, – самостоятельные. Оля, понимаешь, еще, может, и не определилась окончательно – ищет, сравнивает. Но уже понимает, что я для нее единственный вариант!
– Так чего ты тогда вообще переживаешь из-за ее фокусов?! Надейся и жди – вся жизнь впереди.
– Я ж тоже живой человек! – разводил руками Митроха. – Мне все это очень неприятно! Тебе хорошо с твоими кинодивами. Ревновать не нужно – ты же не в них даже влюблен, а в их дурацкие персонажи! Тебя не колышет, лежит сейчас Шерон Стоун под своим Бронштейном, или как там кличут ее муженька-продюсера, или не лежит!
– Он не продюсер! – поправлял Муха. – Он газетный издатель, к тому же они развелись!
– Ага! – заключал Митроха. – Видишь сам, как все обыденно и просто! И никаких ножей для колки льда!
– Нет, ты пойми, – убеждал его Муха, – человек должен стремиться к лучшему, каким бы оно ни казалось недостижимым. Нельзя занижать планку! Иначе окажешься, как прочие, – со стервой-женой и тещей-заразой. А там и дети пойдут. И не вырвешься уже, поздно будет. Посмотри на наших предков, да вообще на всех вокруг. Девяносто девять процентов населения о настоящей любви только по телевизору слышит да в книгах читает. Женятся без настоящего чувства и пилят потом друг друга да за глаза критикуют нещадно. Ты мне тоже в их ряды податься предлагаешь?
– Нет, на фотке из журнала женись! Прикинь, как это прикольно будет! Все в загсе с живыми бабами, а ты с журналом под мышкой!
– Ну хватит! – начинал сердиться Муха. – Хватит чушь-то пороть!
– Это ты, дружище, чушь порешь! – возражал Митроха. – Тебя послушать, так все либо на идеалах должны жениться, либо пропадать в несчастливых браках! Что, третьего не дано, что ли? Ты, Муха, вообще фантазер! Тебе в самый раз плащ надеть из занавески, взять деревянный меч – и в леса, к хоббитам и эльфам, как мой племянник!
– При чем здесь это?!
– А при том, что есть жизнь, а есть воображение, и не надо одно с другим путать! Тебе сейчас сколько?! Думаешь, вечно будешь сидеть здесь и о своих идеалах трещать? Ну найдешь ты свой идеал, и что тогда?! Может, она на тебя и не посмотрит! Может, она свой идеал ищет, а тебе до него как от земли до луны!
Муха мрачнел, потому что и сам сомневался в своей привлекательности в качестве долговременного партнера, да хоть бы и кратковременного. Не во внешности дело – нормальный парень, не хуже других. Дело в первую очередь в деньгах. Проклятые money. Предкам проще было – в их молодости и дешевле все было намного, и соблазнов столько не было.