И всех выводило из себя, когда они обращались друг к другу «близнец», не давая возможности определить, кто есть кто, если хотели всех запутать. И надо сказать, они намеренно культивировали в себе эту привычку. Даже в детстве с моими братьями нужно было держать ухо востро.
– Ты хочешь сказать, – тихо проговорила я, – что Эмори и Кэти не приехали с тобой? Что ты сам привез Кэти и она принимает тебя за Эмори?
Он искоса посмотрел на меня, полуозорно, полунастороженно.
– Ты в такой ярости!
– Да, черт возьми, это не шутки! Зачем ты это сделал, Джеймс?
– Да это несмертельно! Просто как-то раз он не смог прийти на свидание и теперь снова не нашел времени. И кроме того, мне хотелось повидаться с тобой.
– Но ты мог приехать и просто так, – сказала я. Он молчал. – И кто тебе сказал, что я здесь?
– Кто? Эмерсон, конечно. Откуда бы еще я узнал?
Я посмотрела на него, но он смотрел в окно через мою голову.
– Ты и раньше подменял Эмори? Я имею в виду с Кэти.
– Только однажды.
– И теперь сегодня, перед ее родителями. Хочешь, чтобы я вас покрыла?
– Ты всегда так делала.
– На этот раз номер не пройдет. Я с ней не встречалась, но, похоже, с этим не стоит шутить. Если для нее это серьезно, вы можете ее очень ранить.
– Что же ее ранит, если она ничего не узнает? Наоборот – она очень расстроится, если узнает, что Эмори снова ее надул.
– Ну ладно, – сдалась я. – Чтоб тебя, Джеймс! Вы не имеете права ставить меня в такое положение. Мы уже не дети. Но твое счастье, что уже поздно объявлять им правду, так что придется постараться тебя не выдать.
– Ну и прекрасно.
В его тоне не улавливалось ничего, кроме снисходительного одобрения, как и всегда, когда я им помогала. Улыбнувшись, я потянула Пота за ухо и подумала, как мало Джеймс изменился и в то же время как сильно.
– О чем задумалась? – спросил Джеймс.
– Мне сейчас показалось, что мы никогда не расставались.
– То есть?
Я уклонилась от ответа.
– Знаешь, как будто это было вчера – вы с Эмори играли в эти игры. Я имела в виду только то, что сказала, Джеймс. Не спрашивай меня больше, я все равно не отвечу.
Но он не слушал. Он смотрел в окно через мою голову, и я заметила, что его взгляд оживился.
– Ты знала, что один из буков пропал?
– Да. Роб сказал мне, его свалило бурей в феврале. Страшно жалко видеть эту пустоту.
– Да. Но ты заметила, что видно через этот просвет?
Я обернулась.
– Нет. А что?
Он кивнул вниз:
– Теперь отсюда виден павильон и почти весь лабиринт... Бриони!
– Что такое? Ты меня напугал!
– Впервые это вижу! Почему нам никогда в голову не приходило? Это же геральдический щит!
– Что «это»? О чем ты?
– Смотри! – нетерпеливо сказал Джеймс. – План! План лабиринта. Да, он увеличен и местами смазан, но форма – узнаешь эту странную фигуру на каминах возле девиза «Не трогай кошку»? Несомненно, это она!
Я взглянула вниз на пересекающиеся линии лабиринта. Хоть он и зарос, солнце достаточно ясно выхватывало очертания, подтверждая правоту Джеймса.
– Боже праведный, так вот оно что! Что ж... В конце концов, лабиринт был у Уильяма Эшли любимым местом уединения, правда? Я всегда гадала, почему он расположил позади девиза Джулии это странное пятно. Помню, он использовал его и на своих экслибрисах. Кстати, о книгах... – Я взглянула на Джеймса. – Из библиотеки, кажется, кое-что пропало.
Он как будто не слушал, по-прежнему внимательно рассматривая залитый солнцем лабиринт, и рассеянно проговорил:
– А, да.