Подоспела «скорая помощь», ко мне протянулись десятки рук. Вроде ничего не сломал. Спасибо, осподи, за крепкие кости. Я обхватил себя руками, словно так мог утишить боль.
Лошадь поднялась на ноги и ускакала прочь — что ей сделается… Карета «скорой помощи» довезла меня до трибун, я убедил доктора, что у меня более или менее все на месте, и, шатаясь, медленно заковылял в раздевалку, где ждал меня мой надежный гражданский костюм.
Когда я вышел из раздевалки, большинство тренеров уже разошлись по домам, но Гарольд стоял у двери и, поджидая меня, беседовал с Беном, главным разъездным конюхом.
Ну как ты? — грубовато спросил он. Порядок. Я отвезу тебя домой, — заявил он не терпящим возражений тоном. — На твоей машине поедет Бен.
Я посмотрел на их добрые встревоженные лица, не стал спорить и, порывшись в кармане, протянул Бену ключи.
Да, грохнулся ты сегодня — врагу не пожелаешь, сказал Гарольд, выезжая из ворот. — Я здорово испугался за тебя. Угу. Когда увидел, что ты поднялся, так обрадовался. Лошадь не пострадала? Нет. Чертова скотина, и откуда только у нее ноги растут.
К Ламбурну ехали молча. Я чувствовал рядом
дружеское плечо Гарольда. Меня знобило. Мучительно ныло тело, но это пройдет. Я быстро поправлюсь, так было и будет всегда, пока не постарею. Жаль, что душа устает раньше тела.
Если Виктор Бриггс вдруг объявится, скажи мне, попросил я Гарольда.
Он искоса взглянул на меня.
Хочешь с ним повидаться? Ты же знаешь, ни к чему хорошему это не приведет. Виктор всегда поступает, как хочет. Мне надо знать, чего он хочет. Почему ты не пустишь все на самотек? Пробовал, не получается. Я должен с ним поговорить… но ты не волнуйся, я не стану лезть на рожон. Лишаться работы мне, сам понимаешь, ни к чему, и я не хочу, чтобы Виктор передал лошадей другому тренеру. Не бойся, я знаю, как себя вести. Но поговорить надо. Что ж, валяй, — согласился Гарольд, все еще сомневаясь. — Увижу его, скажу.
Машина затормозила у двери моего дома.
Ты уверен, что с тобой все в порядке? — спросил Гарольд. — Выглядишь ты неважно… И упал ты — как вспомню, так вздрогну…
Сейчас залезу в горячую ванну. Расслаблюсь. Спасибо, что подвез. Как ты думаешь, через неделю поправишься? В следующую среду скачки в Пламптоне. Железно, — заверил я его.
Смеркалось. Я прошелся по комнатам, зашторил окна, включил свет, сварил себе кофе. А теперь — ванна, бутерброды, телевизор, аспирин — и спать, спать, бог даст, до утра оклемаюсь.
Бен поставил машину на стоянку, занес мне ключи и на прощанье пожелал спокойной ночи.
Зашла соседка, миссис Джексон, жена водителя фургона для перевозки лошадей, и сказала, что ко мне наведывался налоговый инспектор.
Вот как? Му да. Впустила я его в дом, только вы не ругайтесь, мистер Нор, он документы предъявил, все честь-честью. Ну, думаю, все равно глаз с тебя не спущу, ходила за ним по пятам. У него всего и забот-то было на пять минут, ничего не трогал, уж я за этим проследила, комнаты посчитал и ушел. Не сердитесь? Вы правильно сделали, миссис Джексон. Телефон у вас трезвонил с утра до ночи — все звонил, звонил, мне-то через стенку все слышно, когда тихо, но вы же не велели поднимать трубку. А захотите, чтобы поднимала, только скажите, я всегда готова. Ну, спасибо, миссис Джексон, — сказал я. — Я вас предупрежу, если мне понадобится помощь.
Миссис Джексон довольно кивнула и удалилась восвояси. Она охотно усыновила бы меня, дай я ей волю. Я подозревал, что она страшно обрадовалась налоговому инспектору и охотно впустила его: ей было любопытно взглянуть, как я живу. В общем, она неплохая соседка — дружелюбная, шумная, всюду сует свой нос и все замечает; всегда передаст посылку, охотно посплетничает и любит давать советы. Как-то раз ее мальчишки, играя в футбол, разбили мне окно.
Я позвонил Джереми Фоуку, но не застал его дома. На другом конце провода вежливо осведомились, что ему передать, и я попросил сказать, что объект наших поисков найден.
Едва я положил трубку, как телефон зазвонил нова. Пришлось ответить, и я услышал запыхавшийся детский голос:
Я знаю, где конюшня. Скажите, я первый?
Мне, к сожалению, пришлось его огорчить. В
течение последующих двух часов я был вынужден разочаровывать подобным образом еще с десяток детей. Некоторые из них не желали сдаваться сразу и переспрашивали, верно ли мне назвали место -