Она-то хорошо знала, как трудно воспитывать подростка. У нее самой была восемнадцатилетняя дочь Мила, которая родилась уже здесь, в Америке. Прайс редко видел ее, так как Ирен старалась не допускать дочь в особняк, к тому же девчонка, похоже, отличалась замкнутым характером. Прайсу она, во всяком случае, – не нравилась, и он не разрешал Тедди водить дружбу с Милой. Несмотря на юный возраст. Мила была уже вполне сформировавшейся женщиной. А этот тип женщин Прайс хорошо знал: стоит связаться с такой, и рано или поздно непременно попадешь в беду.
Тедди небрежно упал на стул и придвинул к себе тарелку.
– Как дела в школе? – спросил Прайс, потирая переносицу.
– Нормально, – коротко ответил Тедди, пожимая плечами.
Что означал этот жест, Прайс не знал. В последнее время он особенно ясно понимал, что уделяет сыну мало внимания. Разумеется, если бы он не был так занят, они могли бы чаще бывать вместе, но карьера всегда оставалась для него самым главным. Да и где бы он был сейчас, если бы не работал? Успех позволял оплачивать счета, покупать самые разные вещи и – главное – удерживаться от наркотиков, так как Ирен, с подсказки его психоаналитика, сумела внушить Прайсу, что удовольствие, которое он получает от работы, гораздо сильнее любого искусственно создаваемого кайфа.
– Знаешь, – сказал Прайс, продолжая разговор, – в наши дни образование очень много значит.
– Ты мне постоянно об этом твердишь, – отозвался Тедди, упорно пряча глаза. В последнее время разговаривать с ним нормально было совершенно невозможно. – Только ты не понимаешь, что я не хочу учиться в колледже.
– Нет, это ты не понимаешь, что тебе говорят! – взорвался Прайс. – И ты будешь учиться в колледже, хочешь ты того или нет. Если бы у меня в свое время была такая возможность, я бы считал себя счастливейшим из смертных, но нет – мне пришлось работать, и я работал. Если бы ты знал, Тедди, чем я зарабатывал себе на жизнь! В четырнадцать лет я поставлял девчонкам клиентов. Я мог так и остаться сутенером и сейчас бы, наверное, сидел тюрьме, но меня спасли честолюбие и решимость. Только это, и ничего больше, потому что никакого образования я не получил. Но у тебя будет образование, это я тебе обещаю!
– На фига оно мне? – спросил Тедди и презрительно осклабился.
– Знаешь ты кто? Неблагодарный маленький гаденыш, – бросил Прайс, которому захотелось со всей силы ударить сына по лицу, как когда-то поступала его собственная мать. Он сдержался лишь с большим трудом, да и то только потому, что его психоаналитик посоветовал ему никогда не применять к Тедди насилие. «Вы считаете, что добились чего-то только благодаря тому, что собственная мать била вас, – сказал ему врач – Возможно, это действительно так, но вы впадаете в общее заблуждение, когда начинаете думать, будто вашему сыну это тоже будет полезно. Поверьте моему опыту, модель поведения, оказавшаяся удачной один раз, никогда не срабатывает в следующем поколении».
Господи, подумал Прайс, как же трудно воспитывать собственного сына! Да, он был знаменит, однако это не имело никакого значения. Его успех, его известность касались только его самого, для Тедди же все могло оказаться совершенно иначе, как только он вступит в реальный мир.
А Прайс Вашингтон слишком хорошо знал, как устроен этот реальный мир и какая судьба уготована в нем подавляющему большинству чернокожих молодых людей. Наверх пробивались считанные единицы, уделом же остальных была непрекращающаяся борьба с расизмом, прочно укоренившимся в сознании белых американцев.
– Послушай меня, сынок, – сказал Прайс, призвав на помощь все свое терпение. – Образование – это главное, поверь моему слову. Если у тебя в кармане диплом и если ты действительно что-то знаешь или умеешь, дальше будет легче.