— Зачем ты это делаешь, Жиллет? — заговорил Натан, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, несмотря на то, что ему нестерпимо хотелось выстрелить. — Почему ты хочешь ее убить?
— Потому что она меня обманула! — завизжал маньяк.
— Она никого никогда не обманывала, — спокойно возразил Натан.
— Нет, обманула! — крикнул Жиллет. — Она спала с тобой!
— В таком случае тебе нужен я, а не она. Она-то тут при чем? Подумай об этом. Потерпи немного, дорогая, — сказал Натан, обращаясь к Ларк.
— Не называй ее “дорогая”, зови ее лучше шлюхой, — огрызнулся Жиллет и резким движением прижал ее голову к своему бедру.
— Ларк! — испуганно воскликнул Натан. Из ее горла раздался клокочущий звук.
— Дорогая, ты меня слышишь? — позвал ее Натан, не обращая внимания на реплику маньяка.
— Да, — ответила она одним движением губ. Надо было что-то придумывать. Быстро. Ум!
Натана лихорадочно заработал в поисках чего-нибудь, что могло бы сбить маньяка с толку.
— А ты знаешь, что Мэри-Джейн, когда ты убил ее, была беременна? — спросил он.
— О чем ты говоришь? — Брет, похоже, ему не верил.
— Она была беременна, — произнес Натан как можно убедительнее.
— Ты лжешь, — ответил маньяк после паузы, и в его голосе послышалось сомнение.
— Нет, это правда, — уверенно произнес Натан. — Трент только что получил из криминалистической лаборатории результаты анализа. Она была беременна.
Натан замолчал, чтобы убедиться, что Ларк еще в сознании и чтобы его последний удар после небольшой паузы стал еще сильнее.
— Ты убил своего ребенка, Жиллет. — Маньяк отпустил руку, и Ларк упала ничком на землю. Подняв лицо к небу и вытянув руки перед собой, он издал жуткий, нечеловеческий вой.
— Нет! — орал Жиллет. — Нет, нет, нет!
Его крик перешел в тихие всхлипывания. Он стал медленно наклоняться, одна его рука опять потянулась к Ларк, а другую, с ножом, он начал заносить для удара.
С момента своей первой и последней, неудачной, охоты Натан больше никогда не брал в руки оружие. Сегодня оно оказалось в его руках второй раз за один день.
Прогремел выстрел, и маньяк рухнул на землю, как тряпичная кукла.
* * *
Звезды мельтешили пред глазами Ларк, словно шустрые светлячки. Кто-то склонился над ней и произнес ее имя испуганным, дрожащим голосом. Наверное, это был уже сон. Наверное, все это было сном. Кошмарным сном. Надо избавляться от него, надо подниматься и бежать. Бежать.
Кто-то нежно опустил ей руки на плечи, и голос Натана произнес:
— Ларк, дорогая, не двигайся. Ты можешь пораниться.
— Надо бежать, — пробормотала она, вздрагивая.
— Мы здесь! — крикнул кому-то Натан. — Вызови “Скорую”, ей необходима медицинская помощь!
Сверху ему что-то неразборчиво ответили.
— Он хочет убить меня, — прошептала Ларк.
— Я знаю, дорогая, — ответил Натан, и по его голосу она поняла, что он тоже чем-то глубоко потрясен. — Не бойся, он уже не сможет сделать тебе ничего плохого.
— Нет, может. Он где-то здесь, он прячется, слушает.
— Нет, дорогая, он уже мертв.
— Но как?
— Я убил его.
— Ты?
“Это я во всем виновата”, — подумала она. У нее перехватило горло, горькие слезы потекли по ее лицу и закапали в черную ледяную воду. Холодная дрожь охватила ее тело.
Далекий, но смутно знакомый голос в стороне что-то опять сказал про “Скорую помощь”.
— Ей холодно, — крикнул Натан через плечо. — Принесите одеяло.
Волна подхватывала и уносила ее прочь, далеко-далеко. Она почувствовала щекочущее прикосновение шерстяной ткани.
— Натан.
— Что, родная?
Но почему это он назвал ее так — “родная”? И что значат эти новые, незнакомые интонации в его голосе?
Она чуть приоткрыла глаза. Светлячки исчезли, они больше не плавали у нее перед глазами. Натан черной тенью возвышался на фоне звездного неба.
— Я люблю овец.
— Овец? — удивился он.
— Но я не люблю шерсти.