Некоторое время Ларк кувыркалась в воздухе, пока не шлепнулась о землю, казалось, всем телом сразу, и покатилась вниз по склону, тщетно пытаясь за что-нибудь зацепиться. Потом ее затылок ударился о что-то твердое, в глазах у нее вспыхнул фейерверк искр, а потом все погасло.
— Ларк! Где ты? — послышался голос Брета откуда-то сверху из темноты.
Он назвал ее Ларк, не Мэри-Джейн, но все равно — ни звука. Боль железным острием пронзила ей череп. Ларк прикоснулась к затылку и почувствовала, что ее волосы перепачканы чем-то липким.
— Ларк! Где ты? — снова позвал он.
Она замерла, боясь, что он услышит звук ее дыхания.
Внезапно ее ослепил направленный ей прямо в лицо луч фонарика. Прикрыв лицо от света ладонью, она поняла, что не в силах больше бежать. Видимо, ей на роду написано погибнуть здесь, посреди пастбища Натана Сенатры. А потом маньяк, наверное, бросит ее тело в пруд, как он сделал это с телом Мэри-Джейн. Слезы навернулись ей на глаза. “Натан”, — подумала она. Она никогда, никогда его больше не увидит!
Между тем Брет Жиллет спускался к ней по крутому склону, и камешки катились вниз из-под его ног. Звезды висели у нее над головой. Много-много, целые миллионы звезд. “Какая тишина, — подумала она, — и какой покой!” И тут ее ухо уловило знакомый легкий звук — не то потрескивание, не то гудение, — он слышался совсем близко.
“Это электрическая изгородь”, — вспомнила она. В тот раз она не поверила Натану, но сейчас она ему верит. “Надо встать и идти”, — подумала она с улыбкой, вернее — с тенью улыбки на губах. Но это было трудно, трудно было все — дышать, смотреть, даже думать, а не только встать и пойти. “Я не могу, не могу”, — словно говорило ее тело, но, как бы там ни было, Ларк перевернулась и встала на колени. “Теперь ползи”, — сказала она себе и поползла. Куда? Туда, вперед, к гудящему звуку. Ее голова внезапно закружилась, и она чуть не потеряла сознание. Потом вдруг что-то потекло ей на глаза, она протерла их ладонью, испачкав ее кровью, ибо эта теплая и липкая влага могла быть только кровью.
Забыв, куда она так стремилась и для чего, Ларк остановилась и стала вспоминать. Куда и зачем? Кажется, она придумала что-то, какую-то уловку, но какую? Ей вдруг захотелось упасть и уснуть на месте, положив кулак под голову, но ведь было что-то, что она должна была обязательно сделать. Но что? Она не могла вспомнить.
Она стала всматриваться в темноту, но ничего не разглядела.
— Спасибо за помощь, — раздался голос прямо у нее над головой.
Это был Брет Жиллет.
— Вышла прогуляться, упала в темноте с обрыва и ударилась головой — на меня никто и не подумает.
— Брет Жиллет, Брет Жиллет, — произнесла она нараспев. — Валет, штиблет, синий драндулет.
— Прекрати! — выкрикнул он.
— Опа-па. Ни слова больше. Тощий шкилет.
— Заткнись, я сказал! — снова заорал он. Теперь она снова услышала гудение — из травы не более чем в полуметре от нее. Теперь она вспомнила, зачем ползла сюда: сначала надо коснуться Брета, как это ей ни отвратительно, а потом другой рукой взяться за провод.
Она потянулась и схватила его за щиколотку, а другую руку с растопыренными пальцами сунула туда, откуда доносилось низкое гудение
Глава 25
Решетчатая дверь со скрипом распахнулась — он на свободе. И, как был, в арестантской робе с надписью “Тюрьма округа Метамора” на спине, Натан бросился по коридору к выходу.
Следовало отдать Тренту должное, он действовал оперативно: Натану потребовалось всего несколько минут, чтобы убедить его в том, что Ларк в опасности и надо спешить.
На улице Натан вспомнил, что приехал сюда не на своей машине, и выругался от досады, но в то же мгновение патрульный автомобиль остановился перед ним, и дверь распахнулась.
— Залезай, поехали, — сказал Трент.