— Теперь все остальное, — сказал он, быстро снял свою одежду и бросил ее на пол.
Она бросила свои вещи вслед за ним в одну кучу. Теперь она стояла перед ним в одном лифчике и трусах, но распущенные волосы окутывали ее, словно мантия из воздушной ткани, под которой в лунном свете белым мрамором просвечивала и искрилась ее кожа. Ее пышная грудь выпирала из белоснежных кружев.
Он застонал от мучительного, непреодолимого желания увидеть больше и, зайдя к ней за спину, расстегнул ее лифчик и снял его. Бюстгальтер полетел в общую кучу.
Натан взял ее за плечи и повернул к себе, и, завороженный увиденным, ахнул от невольного восхищения. Сначала он попробовал на ощупь нежный бархат ее торчащих врозь, набухающих сосков, потом провел кончиками пальцев по округлой поверхности груди.
Она стояла молча и, казалось, не дышала.
Он приподнял ее подбородок и поцеловал в губы, она с готовностью ответила, положив свои руки к нему на плечи. Его плоть стала наливаться и вдруг резко напряглась в тесных спортивных трусах.
Увлекая ее за собой, Натан повалился на матрас. Вентилятор в углу тихо жужжал, посылая легкий ветерок, который приятно холодил их разгоряченные тела. “Ну, теперь пришло время для самого главного, — подумал он, — сейчас она либо испугается и убежит, либо все будет нормально”. Он стащил с себя трусы и забросил их в угол комнаты, потом приподнялся и сел на край постели, и в лунном сиянии ее взгляду предстал его член, огромный, словно телеграфный столб, установленный еще его прадедом посреди зарослей кудрявой ржи.
Ее глаза заблестели.
Она протянула руку и кончиками пальцев провела по нему. Натан резко выдохнул сквозь сжатые зубы.
— Какой огромный и какой горячий. Удивительно, — сказала Ларк, — мягкий, как бархат, и твердый одновременно.
Натан вздрогнул, и она отдернула руку.
— Тебе больно? — спросила она.
— Это приятная боль, — пробормотал он, и пот заструился по его спине.
Она снова начала трогать и ласкать его член, словно невинное дитя, изучающее необыкновенный цветок. Похоже, она не подозревала, что играет с заряженным оружием. Натан боялся пошевельнуться, чтобы самому потрогать ее.
Убаюканный лаской, он начал уже забывать о том, что от него здесь ожидали роли ведущего, как вдруг она прервала свою игру, сняла трусики и легла на спину.
— Я готова, — сказала она.
Он окинул взглядом ее жертвенную позу, напряженно вытянутые ноги и плотно зажмуренные глаза.
— Не спеши. Должен тебе сказать, что в этом деле значительная часть удовольствия именно в подготовке. И ты далеко еще не готова.
— Правда? — спросила она и удивленно открыла глаза.
Ее тело несколько расслабилось.
— Правда, — ответил он, зачарованный невероятно прекрасным зрелищем ее обнаженного, прикрытого волнистыми волосами тела.
— Научи меня любить это, — попросила она. Конечно. Надо ее учить — последовательно, шаг за шагом, ничего не пропуская. Сначала то, потом это. Словно учишь кого-то, как надо обрабатывать землю — пахать и сеять.
— Самое главное, — мечтательно повторил он, — это подготовка. Тут важно все сделать правильно. Вот, например, если ты собрался сеять, но забыл вспахать землю, можешь сеять сколько хочешь, но все будет напрасно.
— Мне не нравится это сравнение, — ответила она. — Я не земля-кормилица, которая ждет, когда ее вспашут и засеют.
— Но представь себе, что это так.
— Тогда я бы ждала, пока настанет время. Пока придет мое время.
Облако закрыло луну, и в комнате потемнело.
Ларк приникла к его бедрам и щекой потерлась о кончик его члена. Он почувствовал, что вот-вот взорвется и что его оружие вот-вот выстрелит.
— Я готова, — прошептала она. — Теперь я по-настоящему готова.
— Подожди, — пробормотал он, вспомнив, что обещал поберечь ее, — я должен надеть презерватив.