Ларк обернулась и уткнулась лицом в его грудь, зная, что когда-нибудь наверняка пожалеет об этом, но сейчас ей было с ним так хорошо, так покойно. Он слегка покачал ее в своих объятиях. — Да вы просто устали, — сказал он. То, что он так прекрасно ее понимает, было ей еще более приятно и еще больше согрело ее. Ее всхлипывания стали реже, и вдруг ее словно прорвало — она начала быстро, скороговоркой, рассказывать ему все — и о том, как кто-то намеренно испортил ее машину, и что Трент решил выставить ее прочь из города, и о том, что ее фотосъемка перелетных птиц ни насколько не продвинулась.
— Я сумела сделать только один снимок, — пожаловалась она. — Да и тот — обыкновенного воробья, в городе. Ни тебе техасского пересмешника, ни мексиканской мухоловки!
— Если вам так нужны птицы, я покажу их вам, — пообещал он.
— Правда? — обрадовалась она.
Ее истерика как-то незаметно прошла, так и не успев разыграться в полную силу.
— Пару дней назад я, например, своими глазами видел пестрого тетерева.
— Не может быть! — восхитилась она.
— Истинная правда, — улыбнулся он.
Взяв ее под руку, Натан повел ее к дому. Она шла, чуть пошатываясь. То, что случилось наверху, она уже плохо помнила — она как-то очутилась в его теплой постели, а то, что он поцеловал ее в лоб, она совсем не почувствовала, потому что уже спала.
Глава 15
Проснувшись, Ларк почувствовала вкусный запах. Пахло не то яичницей, не то оладьями. Здесь, в Елизавете, она с первого дня жила на строгой диете из йогурта, каши и холодных сандвичей и поэтому теперь умирала от голода. Натянув джинсовые шорты и белую футболку, она босиком прошла в ванную, где поплескала себе на лицо холодной воды и потерла зубы салфеткой из махровой бумаги. Потом она попыталась расчесать свои спутанные волосы маленьким черным гребнем, который нашла на полке над раковиной.
Не преуспев в приведении волос в порядок, Ларк спустилась по деревянным ступеням на первый этаж, бесстрашно ступая босыми ногами по накопившейся здесь пыли и грязи.
На кухне стол был уже накрыт. На нем стояли какие-то фантастические, страшно старомодного фасона блюда, словно это был бабушкин сервиз. Имелись и столовые приборы, каждый из которых состоял из вилки, ножа и набора салфеток, апельсиновый сок в бокалах и горка французских тостов, которые она так любила.
Натан, одетый в джинсы и футболку, с лопаткой в руке колдовал над своей древней плитой. Он слегка повернул голову, поприветствовал Ларк и снова сосредоточился на своем занятии.
— Сейчас будет еще один, — сказал он таким будничным тоном, словно они с ним каждый день просыпались под одной крышей.
Все это было так прекрасно — и постель, и этот завтрак, — слишком прекрасно, чтобы быть реальностью.
— В чем дело, Натан? К чему все это? — удивилась Ларк, опершись обеими руками на верхнюю перекладину спинки стула
— Это все — к заправке, то есть к еде, — ответил он, не отвлекаясь от своего занятия.
Он разбил яйцо о край сковородки и разломил его пополам так, словно открывал устрицу. Содержимое шлепнулось на сковороду и зашипело в масле. Вслед за первым яйцом туда же отправились и три других.
— Я не ахти какой повар, но, думаю, есть это будет можно, — бодро произнес он.
Ларк присела к столу.
Рядом с дверью в металлической коробке гудел вентилятор, втягивая внутрь помещения влагу утра и свежий аромат росы. Запахи с улицы обещали очередной жаркий день, но в этот ранний послерассветный час тепло было вполне переносимым, даже приятным.
Натан положил ей на тарелку два поджаренных яйца, а вернее сказать, то, во что они превратились после его кулинарных манипуляций, — нечто среднее между омлетом и глазуньей. Но в его фирменном способе приготовления яичницы, как и в такой манере сервировки стола, было своеобразное очарование.
Натан сел за стол напротив нее.