Сирен пришло в голову, что неблагоразумно стоять здесь, на виду, обсуждая, с какой целью Рене тайком увел ее. Она вызывающе вздернула голову и прошла перед ним в дверь. Остановившись посреди комнаты, она ждала, пока он запирал филеночную дверь и зажигал свечи.
Комната оказалась маленькой гостиной, милой и приятной, со следами роскоши. Мебель из местного кипариса была изготовлена здесь, в Луизиане, и потому выглядела очень просто. Однако подсвечники были из позолоченной бронзы и хрусталя, а на выбеленных стенах висели брюссельские гобелены с изображением охотничьих сцен; ковер тоже был сделан в Брюсселе, а пара ваз на каждом углу камина в центре комнаты — из великолепного фаянса. Планировка дома была обычной: три большие комнаты вдоль фасада и три поменьше — в задней части, каждая комната переходила в другую безо всякого коридора. За гостиной находилась столовая, там в полумраке поблескивало серебро. Справа сквозь дверь была видна спальня и кровать кипарисового дерева за бархатными портьерами. Двери в другие комнаты были закрыты.
Сирен заговорила из показной храбрости, чтобы нарушить тишину.
— Тебе повезло с жильем. Немногие из прибывших устраиваются так хорошо.
— Мне помогли найти его.
— Мадам Водрей, я полагаю.
— Верно. Дом принадлежит недавно овдовевшей женщине, она хочет вернуться во Францию.
— Ты купил его? — В ее голосе отчетливо слышалось любопытство.
Он покачал головой.
— Еще нет.
Что он хотел этим сказать? Неужели он подумывал остаться здесь? По зрелому размышлению, это было так невероятно, что подобную возможность, казалось, не стоило и учитывать. Снаружи на улице послышался топот обутых ног. Ока замерла, прислушиваясь. Солдаты прошли мимо, стук их размеренных шагов затих.
Сирен облизнула губы.
— Что случится, если… если они найдут меня здесь, с тобой? Если узнают, что ты увел меня? Будут не приятности?
— Ничего особенного, хотя с твоей стороны очень любезно беспокоиться об этом.
— Я не… — начала она резко, потом запнулась. Она беспокоилась, хотя и не хотела этого. Она сделала попытку пожать плечами. — Я, конечно, думала о себе и о том, насколько выгодным, возможно, окажется сейчас твое покровительство. Но я бы не хотела, чтобы ты считал меня неблагодарной. Я действительно благодарна тебе за спасение; оно было очень… своевременным.
— Мне было приятно.
Она бросила на него быстрый взгляд, уловив в его словах намек, не уверенная, что он подразумевал его. Он подошел к колокольчику рядом с камином и дернул шнурок. Когда он снова повернулся к ней, выражение его лица было вежливым, но серые глаза светились ясно и сильно.
— Приятно, должно быть, иметь таких высокопоставленных друзей, которые устраняют на твоем пути все, что бы ни случилось.
— Да, — согласился он, но без выражения, так как в дверях появилась черная служанка, и он обратился к ней, приказывая принести вино и бокалы. Когда женщина отправилась выполнять его распоряжения, он снова повернулся к Сирен.
— Скажи мне кое-что: это рискованная проделка сегодня вечером имела какую-то цель, или ее предприняли просто для того, чтобы уравнять счет между нами?
— Цель была вполне определенной, — сказала она резко. — Мы хотели вернуть имущество, которое у нас отобрали. И мы его вернули!
— Понятно. Остальное было случайностью.
— Остальное сделали ты и солдаты.
В ее глазах отражался огонь, плясавший и потрескивавший в камине, делая ее похожей на какого-то дикого загнанного в угол зверька. Это впечатление усиливалось голубыми тенями, которые легли от усталости на прекрасной коже под глазами. Торопливо завязанный шнурок платья распустился во время их бегства.