Герцог начинал проигрывать. Он был старше из них двоих и тяжелее. К тому же если Паолина едва притронулась к обеду, то он ел много и соответственно съеденному пил вино.
Пот стекал с его лица, и сэр Харвей видел, что преимущество на его стороне. Несмотря на то, что он тоже начинал уставать, он, превозмогая боль, отвлек внимание соперника и, пока герцог пытался уследить за его маневрами, сделал внезапный выпад.
Его шпага проткнула камзол и вошла в грудь герцога. Тот закачался и уронил свою шпагу, прижав руку к ране, после чего медленно упал на пол.
Паолина подбежала к нему.
– Он мертв? – спросила она.
На белоснежном камзоле герцога стало расплываться ярко-алое пятно. Сэр Харвей наклонился и снял с него камзол.
– Дайте мне салфетку, – сказал он.
Паолина поспешила выполнить приказ. Сэр Харвей тем временем оторвал ту часть рубашки, под которой была рана. Она оказалась не такой глубокой, как показалось Паолине сначала.
– Вы убили его? – снова спросила она.
Сэр Харвей покачал головой.
– Слава богу, нет, – ответил он. – Он потерял сознание скорее от шока, чем от ранения.
Пока он говорил, он успел сделать прокладку из салфетки, наложил ее на рану и ловко забинтовал герцога.
– Откуда вы знаете, как это делается? – удивленно спросила Паолина.
– За свою жизнь я научился многим вещам, – ответил сэр Харвей, – и эта одна из самых полезных. Будьте любезны, принесите диванные подушки с той софы. Нужно подпереть его чем-нибудь.
Герцог был все еще без сознания. Сэр Харвей посадил его прямо и подложил подушки под спину и поврежденную руку.
В конце концов он выглядел вполне прилично.
– Он все еще не приходит в себя, – произнесла Паолина и с сомнением в голосе добавила: – Вы точно уверены, что он еще жив?
– Да, – ответил сэр Харвей. – Это всего лишь поверхностная рана. Вот если бы она была несколькими дюймами глубже, тогда другое дело.
– Мы не можем оставить его в таком положении, – сказала Паолина. – Да и в любом случае дверь заперта.
– Мы уйдем тем же путем, каким я пришел сюда, – резко произнес сэр Харвей. – А с ним ничего не случится до утра. Накройте его чем-нибудь вроде одеяла. У него должен быть озноб, когда он придет в себя.
Выполняя его поручение, Паолине пришлось открыть дверь и войти в спальню, которая при свете множества свечей казалась еще красивее, чем маленький салон, в котором они обедали.
Кровать и вся мебель в комнате были украшены искусной резьбой по дереву, покрытой позолотой. Основными сюжетами были купидоны, игравшие с дельфинами или возлагавшие огромные букеты роз к ногам Венеры.
Это великолепие заставило Паолину вздрогнуть, но, сбросив с себя оцепенение, она сосредоточилась на том, зачем пришла. Она сдернула с широкой кровати вышитое покрывало и поспешила с ним обратно.
– Это подойдет, – бросил сэр Харвей, едва взглянув на то, что она принесла.
Они закутали ноги герцога и все его тело в покрывало. Затем сэр Харвей подобрал свою шпагу, вложил ее в ножны и оглядел комнату, как-будто что-то ища.
– Что вам нужно? – спросила Паолина.
– Что-нибудь, чтобы согреть вас, – ответил он. —По-моему, вот это пригодится.
Он сдернул с одного из столиков, оставшихся нетронутыми после драки, искусно вышитую скатерть. Она была сделана из атласа, богато вышитого цветным шелком и украшенного миниатюрными драгоценными камешками. По краям она была обшита тонким кружевом. На то, что из-за его действий на пол полетела ваза с орхидеями и другими редкими цветами, сэр Харвей не обратил ни малейшего внимания.
– Накиньте это, – произнес он, закутывая ее плечи. – У нас впереди долгое путешествие.
– Путешествие? – переспросила Паолина.
– Мы не можем терять времени на объяснения, – ответил сэр Харвей. – Пойдемте.