Всякий человек, осужденный как «неявившийся по вызову суда», становился изгоем, которого любой был вправе убить.
На каноническом очищении, которое упоминается в атом параграфе, необходимо остановиться подробнее.
Каноническое очищение применялось только к тем, кого обвиняла людская молва, кто приобрел репутацию еретика. Оно является превосходным примером вымученной справедливости, которую трибунал позволял себе в отдельных делах. В основном же для него было свойственно вопиющее попрание справедливости.
Для канонического очищения, разъясняет Эймерико, обвиняемому следовало найти несколько поручителей, или «compurgatores», количество которых зависело от тяжести приписываемого молвой проступка. Честность поручителей должна быть общеизвестной, они должны иметь то же общественное положение в обществе, что и обвиняемый, и знать его несколько лет. Обвиняемый должен поклясться на Евангелии в том, что он никогда не придерживался и не изучал еретических учений, а «compurgatores» – под присягой подтвердить, что это правда. Очищение следовало провести во всех городах, где обвиняемый был опорочен молвой,
Обвиняемому предоставлялось определенное время на поиски поручителей, и, если ему не удавалось найти требуемое количество, его сразу осуждали и выносили приговор, как еретику.
Пенья добавляет в своих комментариях по этому поводу, что всякий, кому повторно вменялась в вину ересь, немедленно признавался «relapso» (то есть вновь отступившим от веры) и передавался в руки гражданских властей, приводивших в исполнение приговоры инквизиции. По этой причине он не считал каноническое очищение легким наказанием: все в значительной степени зависело от воли третьих властей.
Эймерико далее пишет, что иногда к каноническому очищению могли быть приговорены те, кого опорочила людская молва, но они не попали о руки инквизиторов. Стоило им не подчиниться вызову в суд, инквизиторы отлучали их от церкви, и. если не удалось снять с себя отлучение в течение года, их признавали еретиками и применяли меры, соответствующие этому приговору.
Параграф XX
«Если какой-либо документ судебного разбирательства выявит ересь человека умершего, против него следует возбудить расследование – даже по истечении сорока лет после совершения преступления – и, если он будет признан виновным, тело его должно быть эксгумировано.
Его дети или наследники могут явиться в трибунал, чтобы защищать его; но ежели они не явятся или, явившись, не смогут доказать его невиновность, приговор належит привести в исполнение, а собственность конфисковать».
Понятно, что возбуждение процесса против умершего не могло служить добрым или полезным целям, и ничто, кроме алчности, не вдохновляло создателей столь варварского декрета. Инквизиция провозглашала с амвонов, причем провозглашала громогласно и постоянно, что ее цель искоренение ересей, что существует настоятельная необходимость «во исполнение долга перед Богом» уничтожить тех, кто упорствует в ереси или своим учением или примером отравляет души других. Так инквизиция оправдывала свои действия и отметала все сомнения в порядочности движущих ею мотивов.
Но как связать это с судебным расследованием о верованиях умершего – несмотря на то, что он, возможно, умер более сорока лет назад?
Надо отметить, что это постановление не является изобретением Торквемады. Он лишь следовал по пути, проложенному предшествовавшими инквизиторами. Он обнаружил прецедент в сто двадцатом вопросе Эймерико – «Confiscatio bonorum haereteci fiery potest post ejus mortem»
Параграф XXI
«Соверены пожелали, чтобы инквизиция действовала во владениях дворян подобно тому, как и на землях Короны. Во исполнение этого предписания инквизиторам надлежит принять от хозяев владений клятву подчиняться всему, что предопределено законами, и оказывать помощь инквизиторам. Если они будут уклоняться от этого, против них следует возбудить дело, как того требует закон».
Параграф XXII
«Если еретики, переданные в руки гражданских властей для приведения приговора в исполнение, оставят после себя детей несовершеннолетних и неженатых, инквизиторы обязаны позаботиться о них и предписать попечительство над ними таким людям, которые воспитают их в нашей святой вере. Инквизиторы должны приготовить подробное описание соответствующих обстоятельств для каждого из сирот с той целью, чтобы щедрая королевская милость могла быть при необходимости оказана им, когда на то будет воля монархов и когда они вырастут добрыми христианами, особенно в отношении девочек, которым надлежит иметь достаточное приданое, чтобы выйти замуж или поступить в монастыри».
Льоренте утверждает, что, хотя ему пришлось просмотреть великое множество протоколов старых процессов инквизиции, ни в одном из них он не обнаружил записи, которая говорила бы в пользу детей осужденного еретика.
Декреты инквизиции, суровые во всех аспектах, были наиболее суровыми в отношении детей еретиков. Несмотря на то, что младенцы сами никогда не были замешаны в ереси, за которую могли пострадать их отцы или деды, они вынуждены были жить в нищете и не могли претендовать на высокое положение из-за запрещения занимать – вплоть до второго поколения – руководящие должности на гражданской службе или получать церковные приходы, а также работать по уважаемым или доходным специальностям. И словно этого было недостаточно, их осуждали на ношение внешних знаков позора: они не имели права одеваться в тонкие ткани, носить оружие или украшения, ездить верхом – под страхом еще худших наказаний. Одним из неизбежных результатов этих варварских декретов стало вымирание многих славных испанских родов еврейского происхождения в последнем десятилетии пятнадцатого столетия.