– Больной он, – заикнулась жена Александра, круглолицая, полная, коротко стриженная. – Геморрой у него, еле ходит.
– Как детей рожать – не больной, – хохотнул Мищак. – А как служить ридному отечеству – больной.
– Я служил… – тихо произнёс Александр, бледнея. – В погранвойсках.
– Так то небось ще при оккупантах? – хмыкнул Синерезенко. – До майдану? Паспорт кажи!
Александр вытащил ящик комода, дрожащими руками достал синюю книжицу с золотым тиснёным трезубцем, протянул бородачу, на плечах которого красовались ещё два синих шеврона-погона с жёлтой восьмиконечной звёздочкой на лычке; звания в Добровольческой Армии соответствовали украинским казачьим девятнадцатого века, и одна звёздочка на погоне говорила, что владелец – есаул.
Синерезенко развернул паспорт, небрежно пролистал.
– Гордеев Олекса Иванович… украинец… а на вид – чистый москаль. И ты, старый, доставай ксиву, быстро!
Иван Данилович, лысый, с остатками седых волос на голове, полез в голбец.
В этот момент взгляд француза упал на обнявшую младшего брата Катю. Глаза Гастона