Но откуда же вы узнали о горячих поцелуях? – поинтересовался Клив.
Ответил Рис:
– Баррис сказал, что если Дрюс прогонит… ну-у… прогонит англичан, тогда, возможно, Уинн наградит его горячим крепким поцелуем…
Уинн хотелось только одного – уползти в густую рощу, что была позади них, и исчезнуть. Надо же было ее детям выбрать именно этот момент, чтобы продемонстрировать свою честность! Ну почему они не вели себя уклончиво с этим человеком, как довольно часто бывало, когда она их о чем-то спрашивала?
– Ступайте в замок, – перебила она, пока близнецы еще что-нибудь не выболтали.
Но Кливу, видимо, было так весело, что он не собирался их отпускать.
– Подождите, ребята. Расскажите-ка мне, наградила ли Уинн Дрюса, как предполагал Баррис. – Он повернулся к ней, усмехаясь, и ей показалось, что он мог бы проглотить ее одними глазами.
– Конечно же, нет, – ответил Мэдок с рассудительностью шестилетки. – Он ведь не прогнал тебя. Ты пришел со своим отрядом, поэтому Дрюс не может получить никакой награды.
– Так вот почему награда от Уинн досталась тебе, – вступил в разговор Рис. – Из-за того, что Дрюс не прогнал тебя.
Клив тихо хмыкнул.
– Часто трудно сказать, почему женщины награждают мужчин поцелуем. Возможно, Уинн удастся объяснить это.
Убийственный взгляд, который она послала англичанину, ничуть не смутил его, и Уинн с трудом подавила раздражение. Но Рис и Мэдок продолжали смотреть на нее, повернув к ней наивные любопытные мордашки.
– Я полагаю… шесть лет слишком юный возраст, чтобы обсуждать… подобные вещи, – запинаясь, проговорила Уинн. – Лучше вернемся к этому разговору, когда вы немного подрастете.
– Но, Уинн…
– …мы уже большие.
Клив подошел к мальчикам и остановился позади них, положив каждому на плечо руку.
– Ребенку лучше всего всегда говорить правду, – сказал он, хотя хитрое выражение на его худом лице сводило на нет это высокопарное наставление.
– А что вы-то знаете о воспитании? – возразила Уинн. – У вас разве есть дети?
– Нет, но я не забыл уроков детства. Так или иначе, ребенок всегда сумеет справиться с правдой. А вот постоянная ложь причиняет боль.
Казалось, в эту секунду между ними зародились новые отношения. Злорадство и издевка уступили место мрачной и тягостной прямоте. Ее раздражение и гнев по поводу той неловкой ситуации, в которую он ее поставил, – а также неподобающих чувств, которые он в ней вызвал, – были вытеснены воспоминанием о гораздо более глубоком конфликте между ними. Клив хотел, чтобы, по крайней мере, один из ее детей узнал своего отца, – несомненно, это и была та правда, о которой он говорил. Но она хотела для всех своих детей только истинного добра, а английского папочку никак нельзя было отнести к этой категории. Это был как раз тот случай, когда правда только ранит ребенка, и больше ничего. А Уинн не могла позволить, чтобы кто-то причинил боль ее малышу.
Она встрепенулась и бросила на англичанина холодный взгляд.
– Рис, Мэдок. Нам пора возвращаться в замок. Мы позже закончим этот разговор, – добавила она, предупреждая протесты, которые неминуемо должны были последовать. Затем, не дав им возможности на малейшее возражение, она схватила их за руки и потащила с собой.
– Уинн, что с тобой случилось? – жалобно спросил Рис, как только они оказались дома.
– Почему ты сердишься…
– …на нас?
Уинн вдруг охватила огромная усталость, когда она обратилась к непослушным братьям.
– Я вовсе не сержусь на вас, – ответила она, потом порывисто наклонилась и крепко прижала к себе ребятишек. – Совершенно не сержусь. Я слишком люблю вас обоих, чтобы сердиться.
Рис чуть отстранился, чтобы взглянуть на нее.
– Но ты сердилась на нас, когда мы попытались раскачаться на той лозе, – напомнил он.