Они танцевали молча, пока не достигли дальнего конца зала, и тогда лорд Миер увлек Флоренчию за собой на террасу.
Ночь была теплая, ни малейшего дуновения ветерка.
Они сошли по мраморным ступеням в сад.
— Как здесь мило! — сказала Флоренчия. — Но… наверное, мне не следовало выходить сюда… с вами.
— Почему же нет? — спросил лорд Миер.
— Возможно, это ошибка, и папа скажет, что я… не должна была делать этого.
— Я полагаю, что в жизни лучше всего — делать то, что хочется, а потом уж извиняться.
Вместо того легкого смеха, каким встретили бы эту шутку его лондонские знакомые, лорд Миер услышал слова, которые свидетельствовали, что Флоренчия, как ребенок, приняла все всерьез.
— Вам легко говорить, — сказала она, — вы мужчина, а мужчинам грехи прощаются куда легче, чем женщинам.
Это была правда, и лорд Миер ответил:
— Обещаю, я не нанесу ущерба вашей репутации. Мы постоим в свете фонарей, так что всякий сможет нас видеть. Но я хочу поговорить с вами, а сделать это во время танца трудно.
— О чем вы хотите поговорить?
— О вас самой!
Она слегка рассмеялась.
— Это довольно скучно. Лучше расскажите мне об Англии.
Лорд Миер был поражен: любая другая женщина сказала бы «о вас».
— Что вы хотели бы узнать?
Наступило короткое молчание. Потом она заговорила:
— Мне страшно, поэтому я бы хотела думать и говорить о тех краях, где нет опасностей.
В свете большого фонаря, который висел на дереве, покрытом цветами, лорд Миер ясно видел выражение глаз Флоренчии.
Мгновение они смотрели друг на друга, потом лорд сказал:
— Мы только что встретились, но, мне кажется, вы знаете, что я хочу вам помочь. Скажите мне, чего вы боитесь.
У нее перехватило дыхание, и он понял, что произнесенные им слова задели ее за живое. Она стиснула руки.
— Я… я не могу говорить об этом… с посторонним.
— А я посторонний? — Он понял, что она не знает, как ответить на этот вопрос, и продолжал:
— В ту минуту, когда вы вошли в зал, я понял, что видел вас раньше. Мы не встречались, но ваше лицо с давних пор запечатлелось в моей памяти. Рафаэль десятки раз изображал вас триста лет назад, и, мне кажется, я всегда знал, что в один прекрасный день найду вас.
Наступило молчание, Флоренчия не отрываясь смотрела на него. Потом она едва слышно прошептала:
— К-как вы можете… говорить мне такое?
— Могу, потому что это правда!
— Мне не следовало бы… слушать.
— Почему нет? Мы встретились, и я уверен, что так суждено.
Она протянула руку, как бы желая дотронуться до него, потом отдернула ее.
— Пожалуйста, — произнесла девушка. — Вы… пугаете меня, хотя по-иному, не так, как я была напугана прежде.
— Я думаю, — очень медленно заговорил лорд Миер, — что был послан во Флоренцию судьбой, или богами, или, возможно, ангелами, чтобы помочь вам. Вы можете отослать меня прочь, ибо, как вы верно сказали, мы чужие друг для друга; но я верю, что мы нечто совершенно другое.
— Мне хочется вам верить, — отвечала Флоренчия, — и, хотя это не логично, я доверяю вам.
— Спасибо, я рад, что вы сказали это. Доверяйте мне и знайте, что я прибыл как посланец богов, чтобы избавить вас от вашего страха.
— Этого никто не в силах сделать, — быстро сказала она.
— Почему вы в этом так уверены? Ведь речь идет не об ординарных человеческих проблемах, а о чем-то гораздо более существенном.
Он не знал, почему сказал эти слова, они как бы непроизвольно сорвались с его губ, но он видел, как загорелись глаза Флоренчии.
Это сделало ее еще прекраснее, и со слабой улыбкой на губах она сказала:
— Во всех книгах, которые я читала, принцессу… всегда спасают… в самый последний момент.
— Именно это я вам и говорю, — ответил лорд Ми-ер. — Я здесь, чтобы вас спасти. Все, что от вас требуется, это показать мне дракона, Она рассмеялась легким смехом, в котором было что-то детское.