Она метнула в Джеррена взгляд, полный такой яростной ненависти, что он, хоть и ожидал некоторой враждебности, невольно отшатнулся. Потом отвернулась и сделала вид, что поглощена выбором книги среди томов, расставленных по стеллажам вдоль стен. Джеррен остановился у камина, задумчиво рассматривая ее. И, когда молчание явно затянулось, тихо заметил: — В какую же дьявольски нелепую ситуацию попали мы с вами, мадам. Полагаю, не стоит надеяться, что вам о причинах всего этого известно больше, нежели мне?
На минутку ему показалось, что она даже не собирается отвечать. Но потом все же последовал презрительный ответ: — Можете не сомневаться! Ведь одним из условий вашей сделки с сэром Чарльзом, полагаю, было «Без вопросов?» Или же нет?
Он даже вздрогнул.
— Так вы знали об этом?
Антония взяла с полки книгу и наконец повернулась к нему лицом. Глаза их встретились, и взглядом, выражавшим пренебрежение, она окинула его с ног до головы, остановившись на лице, и сделала жест, полный такого же пренебрежения.
— Довольно странный опыт. — В голосе был лед. — Не сомневаюсь, что мало кому из женщин достаются мужья, выкупленные из Ньюгейтской тюрьмы.
От последних слов и сопровождавшего их взгляда щеки Джеррена вспыхнули, но он без всяких колебаний парировал насмешку: — Возможно, это и так, мадам, но уж коль скоро вы согласились, то не пристало и жаловаться.
— Согласилась? — Сверкая глазами, она шагнула вперед. — Да как вы осмелились даже предположить, будто я хоть что-то подозревала о готовящемся?
— Так, значит, не подозревали? А когда заговорили о моей сделке с сэром Чарльзом, я решил, что не только знали, но и одобряли его действия.
— Вы ошиблись. Он сообщил мне об этом за час до начала этой проклятой церемонии.
— Боже святый! — Взгляд его стал беспомощным, а потом слегка хмурым. — Но вы все-таки согласились на брак.
— Да! — горечь, море горечи послышалось вдруг в голосе Антонии. — Согласилась! Я по собственному опыту знаю: невозможно безнаказанно ослушаться сэра Чарльза.
Постояв еще с минутку нахмурившись, Джеррен повернулся и принялся мерить шагами комнату, сцепив руки за спиной и утопив подбородок в кружевном воротнике. Антония наблюдала за ним с некоторым смущением, которое, особенно когда он поворачивался спиной, и не пыталась скрыть, ибо у нее мелькнула пугающая мысль: Джеррен Сент-Арван тоже относился к людям, вступать в борьбу с которыми неразумно.
В нем чувствовалось нечто неопределенно опасное, какая-то неясная угроза ощущалась во всем облике: в широком развороте плеч, обтянутых сливового цвета бархатным камзолом, в ленивой грации движений, за которой угадывалась скрытая сила, в очерке красивого, несколько недоброго лица с ярко-голубыми глазами и твердой линией рта, свидетельствующей о непреклонном стремлении добиваться своего. Да и можно ли было сомневаться в этом! Уж дедушка постарался подыскать ей в мужья человека такого же, как и сам, безжалостного.
— У вас есть какое-нибудь разумное объяснение всей этой болтовне о наследстве и убийстве? — отрывисто спросил Джеррен, остановившись около нее. — Сэр Чарльз утверждает, будто его кузен, Роджер Келшелл, убил вашего отца в надежде унаследовать большое состояние.
Антония пожала плечами и, отойдя подальше, уселась у огня.
— Это он так считает. Роджер Келшелл убил моего отца на дуэли еще до моего появления на свет. Сэр Чарльз убежден, что убийство было преднамеренным, ради денег.
— Но Роджер Келшелл богат.
— Сейчас — да. Свое нынешнее состояние он получил от второй жены. А в год смерти Энтони Келшелла он бедствовал. Сэр Чарльз женился очень поздно, жена умерла родами, оставив ему сына. Говорят, он ее обожал и после ее смерти всю любовь перенес на ребенка.