Лена, как-то смущенно улыбнувшись, кивнула и недвусмысленно посмотрела на софу.
– Нет. – Я решительно встал с кресла. – Это будет смахивать даже не на благодарность, а на плату. Не опошляй мой чистый порыв благотворительности. Рву когти, загляну через несколько дней узнать, как продвигается твоя перековка. Ладушки? Поцелуй на дорожку.
На улице меня охватило сомнение – правильно ли поступил, из филантропии урезав общак на два «лимона»?..
Впрочем, это как посмотреть. Если придется отчитываться, то бабки можно списать за счет полученной информации о Вороне.
В настоящий момент он – мой главный враг, а следовательно, враг и моей группы. В ближайшее время с ним необходимо разобраться, и любые траты на сведения о нем оправданны.
Успокоившись на сей счет, я бодро зашагал к трамвайной остановке. На такси пусть зажравшиеся плебеи, «новые русские» раскатывают, а я человек нормальный, для меня общественный транспорт не западло.
Барометр настроения показывал на «солнечно», несмотря на мерзопакостную сырость уральской осени. Все-таки чертовски приятно совершать добрые дела.
Где-то на небесных весах наверняка прибавилась гирька в мою пользу.
Глава 6
На следующий день заглянул по привычке на главпочтамт. Дело в том, что со многими кентами, освободившимися раньше меня, поддерживал связь через письма «до востребования». Удобно во всех отношениях.
Очереди к знакомому окошечку не было, и через минуту я держал в руках конверт на мое имя, надписанный известной мне рукой.
Сначала не врубился, но, дважды прочитав надпись – Леонид Исакович Фельдман, сунул письмо в карман и, стараясь идти неторопливо, вышел на проспект. Дойдя до исторического сквера, убедился, что слежки за мной нет.
Присел на покрытую изморозью скамейку и вскрыл конверт. Внутри оказался тетрадный листок, исписанный ровным твердым почерком: