И все-таки я бы на вашем месте подстраховался на случай такого казуса и кое-что предпринял.
Гитлер . Что же?
Штрассер . Это уж вы сами соображайте. Если, конечно, хотите при поддержке армии стать рейхспрезидентом.
Гитлер . Вы хотите сказать, что можете этому помешать?
Штрассер . Ну, этого я не говорил.
Гитлер . Надо же, как я ошибался. Я считал вас человеком цельным. А оказывается, социалист при случае может и с генералами сторговаться, а?
Штрассер . Это уж домысливайте сами. Ясно одно, если так пойдет дальше, партия расколется и погибнет. Надо немедленно что-то делать.
Гитлер . Что?
Штрассер . Воскресить дух партийной программы. Встать на сторону рабочих, строить национал-социализм.
Гитлер . Мы тратим время впустую.
Штрассер . Что же, так или иначе решать господину рейхсканцлеру.
Гитлер . Хорошо. Спасибо за совет.
Штрассер . Что вы, что вы. Не за что.
Гитлер . Жду вас на завтрак. Я постараюсь до того времени что-нибудь придумать и сообщу вам о своем решении.
Штрассер . Отлично. Значит, до завтра.
Штрассер уходит. Гитлер в одиночестве раздраженно прогуливается по сцене. Выходит на балкон и останавливается, повернувшись к зрителям спиной. Появляется Крупп.
Крупп . Уже освободились?
Гитлер . А-а, господин Крупп.
Крупп . Что, дождь пошел?
Гитлер . Заморосило. Поразительно – всякий раз после моей речи обязательно идет дождь.
Крупп . Надо полагать, ваши речи способствуют сгущению туч.
Гитлер . Как только мостовая на площади почернела от дождя, все скамейки разом опустели. На редкость вульгарное зрелище – опустевшая площадь. Ни души. А ведь совсем недавно тут было целое море голов – крики, аплодисменты. Площадь после митинга напоминает оцепенение эпилептика после припадка… Везде, куда ни глянь, люди причиняют друг другу зло, ранят один другого. В ткани, из которой соткана любая власть, есть швы, через которые лезут вши. Скажите мне, Крупп, бывает ли власть без швов, неуязвимая власть, подобная белому рыцарскому плащу?
Крупп . Если и не было – закажите. Вам сошьют.
Гитлер . И вы согласны стать моим портным?
Крупп . Надо бы сначала мерку снять.
Отступает на шаг и, подняв трость, делает вид, что снимает мерку.
Гитлер . Ну и как?
Крупп . Увы, на глаз не получается.
Гитлер . Квалификации не хватает?
Крупп . Уж больно деликатная у портного профессия, Адольф. Если не уверен, что заказ оплатят, работа не идет. Хочется сшить столько всяких чудесных вещей, но без точной мерки разве получишь истинное творческое наслаждение? Да и потом, сшитое платье должно ведь прийтись заказчику впору. Чтобы он чувствовал себя в нем легко, свободно, чтоб нигде не жало, не тянуло. Вот как шить-то нужно… Никогда себе не прощу, если одежда выйдет тесной. Не смирительную же рубашку для сумасшедшего шить – сами понимаете.
Гитлер . Если я и сумасшедший…
Крупп(слегка коснувшись его плеча). Сомнения в здравости собственного рассудка посещают и меня! Бывают такие моменты, когда лучше сказать: «Я – сумасшедший» – иначе невозможно вынести и понять самого себя…
Гитлер . А что потом?
Крупп . А потом надо сказать себе: «Это они все сумасшедшие, а я нормальный».
Гитлер . Кажется, я переживаю именно такой момент. А если вспомнить, что я глава правительства…
Крупп . Странная вещь – перед дождем у меня всегда приступ ревматизма, а сегодня почему-то не было.
Гитлер . Господин Крупп, я хочу заказать смирительную рубаху. Сшейте мне ее так, чтобы руки у меня были скручены и я не мог никого ранить. Но уж зато чтобы и меня никто не мог достать.
Крупп(покачивая головой, идет прочь). Нет-нет, Адольф. Еще рано, рано, рано…
Занавес
Действие второе
Следующее утро. Декорация та же. В центре сцены – стол, накрытый к завтраку на троих.