К Усаме, жующему аккуратно разрезанную на дольки грушу, потянулся сосед и, завладев бокалом эмира, плеснул в него мутного вина:
–?Выпьем, выпьем со мной, мой дорогой новый друг!
Усама обреченно перенял кубок, стараясь не дотрагиваться до жирных отпечатков, оставленных пальцами франджского барона. Однако не успел он пригубить вино и отставить чашу, как сосед вновь долил до краев низкопробного напитка, в котором отсутствие букета забивалось пряностями и сахаром. Прижав с благодарностью руку к груди, Усама учтиво заметил:
–?Еще древние греки учили великому искусству – софрасине, умеренности. Все хорошо в меру. Знаменитый персидский врач ибн Сина говорил:
Вино – наш друг, но в нем живет коварство:
Пьешь много – яд, немного пьешь – лекарство
Поздней осенью, как призрак неотпетого, в Киликии вновь возник неуемный василевс, вновь потребовал, чтобы франки отправились воевать с тюрками под его началом. Раймонд раздраженно ударил правым кулаком по левой ладони:
–?Сдается, он будет приставать к нам с ножом к горлу, пока мы его не полюбим.
Это означало – вечно. Одновременно Иоанн заявил Фульку, что намеревается посетить Святой город, а когда король Иерусалимский учтиво попросил ограничить сопровождающее императора войско, дабы не разорять постоем франкские земли, грек непреклонно ответствовал, что в его походах императорская армия всегда покрывала собой всю землю от горизонта до горизонта. Каким-то образом византийцы умудрились приобрести репутацию людей утонченных и вежливых, но франки постоянно сталкивались с их надменностью и грубостью. Ответ автократора насторожил самых доверчивых. Оба – Фульк и Раймонд – отвергли требования греческой империи.
Услышав заносчивый ответ западных дикарей, Иоанн затрясся от гнева, запустил драгоценным хрустальным кубком в голову невезучего вестника. Неужто латинские варвары готовы погибнуть, лишь бы не оказаться под мудрым и милостивым правлением ромейского императора?! Но начинать карательный поход перед суровой зимой невозможно. Василевсу по опыту известно, что Антиохия может выстоять долгую осаду, а вдалеке от своих земель греческой армии туго придется под проливными дождями и пронзительными ветрами сирийской зимы. Поэтому ромей лишь разорил окрестности Антиохии и отошел в Киликию, поклявшись вернуться весной. Шел слух, что Комнин разрабатывает подробные планы завоевания уже не одной Антиохии, но и всей Палестины.
Как всегда, своим появлением византийцы ненадолго отпугнули сарацин, но едва греки скрылись за хребтами Киликийских гор, над княжеством, как коршун, вновь закружил хищный атабек Мосула и Алеппо, принялся грабить направляющиеся в Антиохию торговые караваны, нападать на крепости и сжигать посевы.