Только про историю с Лютиком не рассказали, зачем ее волновать, ей и без этого забот и волнений хватает. Заодно всем дворниковы правила напомнили, как себя в подвале вести. Все немножко поспорили, кому первому с Динкой идти, потом решили очередь установить, чтоб все по-честному было.
В подвале мы с Наташей поставили большую картонную коробку в углу под лестницей и постелили на дно одеяльце. Динка туда сразу же запрыгнула, потопталась, передвинула одеяло по-своему, так ей удобнее показалось и легла на бок, глядя на нас с нетерпением. Мы стали малышей перекладывать из корзинки.
— Какие же они крошечные, — сказала Наташа, — а пахнут как! Ты знаешь, когда мой братик был совсем маленький, у него изо рта так же молочком пахло.
— Я бы такие духи сделала и душилась бы ими всю жизнь! Не волнуйся, Диночка, я ему ничего не сделаю, я его только понюхаю немножко…
Только Динка мне, наверное, не поверила, она встала на задние лапы и стала у меня щенка из рук вытаскивать, прямо за голову, зубами!
— Ой, что это она делает, Наташ, смотри! Не сердись на него, глупышка, он же не виноват, это я его держу, он-то к тебе с радостью, давно бы уже пришел… вот, смотри, уже все здесь.
Несмотря на то, что щенки были совсем слепыми, они уверенно нашли дорогу к распухшим Динкиным соскам, потолкались немножечко, потыкались мордочками ей в живот и заработали дружно, помогая себе крошечными лапками с прозрачными коготками. Динка закрыла глаза и вздохнула умиротворенно. Мы с Наташей замерли счастливые. Тут сверху шипение какое-то раздалось, мы не сразу поняли, что это Вовка шипит, внимание наше привлечь пытается, что пора мол выходить и уступить место следующим, все ведь хотят посмотреть!
Целый день мы по очереди к Динке ходили и сидели рядом с ней, все на щенков налюбоваться не могли. Она сначала волновалась немного, смотрела на каждого вопросительно, чего, мол, опять пришли, может быть случилось что-то, а потом привыкла, даже спала, не обращая на нас внимания, только ни разу щенков с нами одних не оставила, все-таки не совсем нам доверяла, видимо. По своим делам сбегала, только когда мы обедать ушли.
Наступила счастливая пора. Мы честно соблюдали условия договора с дворником и он на нас с Динкой совсем не сердился. Один раз сказал даже, что Динка, видимо, не просто бродячая собака, а была кем-то приучена к дому, потому что она ни разу в подвале не нагадила, а ждала терпеливо по утрам, когда он дверь откроет. Дверь в подвал на ночь всегда запиралась, правила, наверное, такие были, что ли. Щенки подрастали, мы теперь каждый день их на солнышко во двор выносили. Они сначала только медленно ползали по траве, стараясь найти теплый мамин бок, но с каждым днем их стало все труднее удерживать в поле зрения. Глазки у них открылись и они, сначала смешно ковыляя и переваливаясь на коротеньких ножках, а потом все быстрее, старались разбежаться в разные стороны. Они совсем были непохожи друг на друга. Рыжий и черный были мальчиками, а пятнистые были девочками, так нам мама сказала. Она нам продолжала всякие полезные советы давать по Динкиному питанию и сколько с малышами во дворе гулять. Сказала, что дети есть дети, независимо от того, кому они принадлежат, и что она может применить к ним свои новые знания и собственную практику. Мальчишки помогали во дворе дяденьке Кузьмичу чинить бесконечные поломки доминошного стола, подавая ему наперегонки нужные инструменты и гвозди, о чем-то с ним разговаривали и очень при этом важничали. Зато Вовка действительно не разбил ни одного стекла, а мне по деревьям некогда было лазать. Так что, все были друг другом довольны и счастливы.