В этот день произошло еще одно событие. Перед последним уроком к Борьке подошел Вовка Неделькин. Парни звали его то Вован, то Неделя. Он и на то и на то отзывался.
– Ну чего тебе, Неделя? – спросил Борька, заранее зная ответ.
– Тебя Белый хочет видеть после уроков.
Законное право.
– Где?
– На заднем дворе.
– Передай, буду, – буркнул он и подумал: «Эх, за что страдаю? Мне эта Алиска даром не нужна».
Когда Борька появился в условном месте, Сережка по-хозяйски сидел на скамейке, забросив ногу на ногу и широко разведя руки в стороны. Неделя сидел рядом, курил. Неподалеку крутился Виталик.
– Что, на Алиску глаз положил? – с ходу спросил Белый Борьку.
– Ты мне не поверишь, но я к ней не питаю никаких чувств, – без тени смущения, как можно искреннее отозвался Борька.
– Ты прав, Шустов, после нынешнего шоу «Поцелуй навылет» не поверю. – Белый подтвердил опасения Борьки и, смачно сплюнув на зеленую травку, легко поднялся на ноги. На вид вроде и не силач, но это только кажется. Белый – парень крепкий, уличной закваски.
Борька занял боевую стойку. Ничего другого ему не оставалось. Быстро, не поворачивая головы, глянул по сторонам. С одной стороны разминал кулачищи Неделя, того хлебом не корми, дай только подраться. С другой – с гадливой улыбкой на лице подтягивался Комаров, то бишь Комар.
– Трое на одного? – уточнил Борька, решая про себя, что с поля он не уйдет, его отсюда унесут.
– Не обольщайся! – фыркнул Белый. – Один на один!
Разговор закончился фингалом под глазом Борьки и разбитой губой у Белого.
На следующий день вся школа только и говорила о том, что Борька и Белый подрались из-за Алиски. Алиска светилась от счастья, не скрывала, что ей это все по кайфу. Алена превратилась в Снежную королеву, от нее за версту веяло арктическим холодом. Борька понял: все, конец! Ну кто теперь поверит, что он свою мужскую честь отстаивал, а не Алиску завоевывал. Мало этого, Кахобер Иванович вызвал к себе парней и отчитал, как первоклашек:
– Хороши! Накануне спектакля! И как вы теперь играть будете? Атос с фиолетовым подтеком. Бэкингем с опухшей губой.
Белый привычно отмалчивался. Пришлось Борьке отдуваться за двоих.
– Крылова обещала над нами с гримом поколдовать. Все будет нормально, Кахобер Иванович, – заверил он.
Как ни странно, все эти неприятности не повлияли на его успеваемость. Борька неплохо сдал экзамены, отыграл школьный спектакль, к слову сказать, весьма успешно, и завис дома. Его ничего не интересовало после неудачной попытки объясниться с Леной на выпускном балу. Она получила аттестат, посмотрела концерт и не осталась на танцы.
Как ни крути, а приходилось признать, что каникулы начались скверно. Один только Колька Ежов регулярно навещал Бориса, как будто тот был тяжелобольным. Как-то зашел и сказал:
– Слушай. Ну что ты все киснешь?
– А что бы ты на моем месте делал? – спросил Борька, так, без всякого интереса. – Она меня знаешь как отбрила в последний раз.
– Подумаешь, отбрила. А уж если ты спрашиваешь мое мнение, то я бы намазал хлеб маслом, положил сверху на бутерброд свою дурацкую гордость, проглотил бы все это и отправился к Ленке.
– Насчет бутерброда неплохая мысль. Еще Черчилль говорил, что нужно ублажать свое тело, чтобы душе не расхотелось в нем жить, – отозвался Борька и пошел на кухню.
И вот однажды, когда он пребывал все в том же апатичном состоянии, то есть ел, спал и ни о чем не думал, раздался звонок в дверь.
«А не пошли бы вы все!» – ругнулся про себя Борька и, нажав на пульт, сделал звук в телевизоре громче, но настойчивый повторный звонок поднял его с дивана.
– Иду, – проворчал он, открыл дверь и увидел… Алену.
Она была дивно хороша, и Борька сразу почувствовал, как в сердце открылась все еще незаживающая рана.
– Ты? – выдохнул он одними губами.
– Пригласишь войти?
– Конечно! – засуетился Борька, совершенно сбитый с толку. Недавно она не хотела с ним говорить и вдруг сама пришла. Вот и пойми после этого девчонок! – Проходи. Я один. – Голос его не слушался, и ему пришлось откашляться.
– Вот и хорошо. – Лена огляделась. – Здорово у тебя. Как ребята и рассказывали. И окна пластиковые, и обстановка. А полы и правда с подогревом?
– Ну да, – рассеянно отозвался Борька. – Лен, что случилось?
Ему показалось, что в ее глазах промелькнула тревога и – нет, он не ошибся! – нежность. Нежность к нему!
– Борь, ты меня прости. – Лена провела пальцем по полировке столешницы, обернулась. – Я не хотела, чтобы так все получилось. Мне Колька рассказал, что эта идея с поцелуем была не твоя. Что все вообще было не так, как мне и другим показалось.
– Он к тебе приходил?
– Приходил. Сегодня. Он же твой друг. – На губах Лены появилась слабая улыбка. – Я вообще столько ошибок в последнее время совершила. Это во мне дурацкая обида говорила, понимаешь?
– Понимаю.
– Нет. Ничего ты пока еще не понимаешь. Ты слушай. – Лена взяла Борьку за руку, усадила рядом с собой на диван. – Мне очень Вадим Петрович помог. Я ему рассказала, из-за чего произошла наша ссора. Все-все. И знаешь, что он мне сказал? Он сказал, что это
* * *
«Ежов все-таки настоящий друг, – размышлял Борька, направляясь к выходу из аэропорта. Постепенно его мысли перескочили на другое. – Лето, каникулы, все разъезжаются. Ладно, Алена вернется, и мы вместе что-нибудь придумаем».